Не приедет

Лекомцев Александр

Серафим Кузьмич: – Но список-то не резиновый, Агрипина Самсоновна. Уже тридцать человек. Да ещё и я скоро туда… запишусь.

Агрипина Самсоновна: – Но, простите уж, вами прокуратура дважды занималась только в текущем году. Вы сами-то должны, как-то, учитывать такой факт.

Серафим Кузьмич: – Другой бы возмутился на моём месте и показал вам на дверь кабинета. Но я этого не сделаю. Адвокаты говорят, что я ни в каких преступлениях не замешан. Я, не раздумывая, им поверил. Как же не поверить славным людям и юристам?

Агрипина Самсоновна: –

Честно сказать, надеялась на добрые перемены на предприятии.

Серафим Кузьмич: – Не скрипите, как старая резиновая калоша. Список кандидатов у вас в руках. Давайте вместе и посмотрим, что и как.

Агрипина Самсоновна: – Я его внимательно просмотрела. Там, в основном, фамилии замечательных людей, но таких, которые никак не могут занимать руководящие должности. Да ведь и люди у нас не глупые. За этих товарищей и… господ никто голосовать не станет.

Серафим Кузьмич: – Что вы такое говорите, Агрипина Самсоновна? Вы заранее нашим товарищам по предприятию запрещается иметь право избирать и быть… выбранными? Какая-то дискриминация получается.

Агрипина Самсоновна: – Ну, вот Неля Салипова. Среднее техническое образование, учётчица готовой продукции. Нормально. Но она в Интернете выставляет свои фотографии в обнажённом виде. Заметьте, в очень обнажённом. С мелкими деталями и подробностями. Я не возражаю против неё. Но ясно, что её кандидатура никак не пройдёт.

Серафим Кузьмич: – Что поделаешь. Значит, у неё судьба такая. Бедная Неля Салипова.

Агрипина Самсоновна: – А другие что? Складской семидесятилетний сторож Феликс Ролландович, совсем юный переселенец из ближнего зарубежья, слесарь-сантехник Илья Горобец, буфетчика Калиса Назарова… Весь список такой. Эти люди не имеют никакого отношения к основному производству нашего предприятия.

Серафим Кузьмич: – Как же не имеют? А Сергей Сергеевич Каматанин?

Агрипина Самсоновна: – Каматанин – художник оформитель. Да в своё время он закончил академию, но она… художественная. То же самое касается и врача-гинеколога Мурата Самбудаева… Это, получается, чёрти что. Получается, что вам, Серафим Кузьмич, нет равных. Выходит, вы, как обычно, вне конкуренции?

Серафим Кузьмич: – Но разве я виноват, что такой вот… незаменимый.

Агрипина Самсоновна: – И что вы собираетесь делать, что предпринять?

Серафим Кузьмич: – Я завтра надену белый костюм и такого же цвета рубашку и туфли.

Агрипина Самсоновна: – А как же остальные?

Серафим Кузьмич: – Мне всё равно, Агрипина Самсоновна, что наденут они. Мой костюм очень белый, сшит по специальному заказу. Он будет гораздо белее, чем у всех остальных.

Агрипина Самсоновна: – Я всё поняла!

Встаёт и уходит.

Серафим Кузьмич (вслед): – Как приятно осознавать, что один из твоих заместителей понятливый и сообразительный человек. У нас, у незаменимых, всё обдумано и просчитано

ещё до нашего… рождения.

Занавес

Не приедет

Действующие лица:

Афанасьевич – человек преклонного возраста

Эрастовна – его жена, чуть помладше

Горница. Крестьянский стол, на котором горой навалена посуда. На самом краю стоит монитор компьютера. На табуретке сидит Эрастовна. В простом сарафане, в переднике. На голове цветистый платочек, на ногах шлёпанцы.

Входит Афанасьевич с большим рюкзаком. Кладёт его рядом с монитором. Бородат, в хромовых сапогах, чёрных суконных штанах, полотняной рубашке. Садится на соседнюю табуретку. Озабочен

Афанасьевич: – Что ж ты, старушка моя, Эрастовна, в безумность впала? Больше чем полвека я с тобой рядом, а ты вот меня совсем подводишь. Муж я тебе законный али нет?

Эрастовна: – Как есть, Афанасьевич, муж. А что стряслось-то?

Афанасьевич: – То и стряслось, что в доме не прибрано. Всё в полном разбросе.

Эрастовна: – И что ж такого, Афанасьевич? Жизнь ещё большая, приберусь.

Афанасьевич: – Оно, конечно, так. Но к нам вот-вот самый большой начальник приезжает, а у нас в доме, понимаешь, не совсем прибрано.

Эрастовна: – Что ты такой доверчивый-то? Не приедет он. У него дел своих за всю страну хватает. Так вот он к нам сходу и заявится! Прямо с разбегу. Ну, смешной ты кругом. У него, кроме тебя и меня, никого нет?

Афанасьевич: – Он мудрый и знает, куда ехать. Я ведь тоже не дурак. А два умных человека уже для страны неплохо получается.

Эрастовна: – С чего ты такое взял, Афанасьевич, что он к нам на днях приедет?

Афанасьевич: – Интересная ты, Эрастовна! Совсем не понятливая. Я ж ведь ему через тырнет письмо написал. Сообщил, чтобы срочно приезжал по той причине, что в нашем доме крыша прохудилась. Да и так просто пусть появляется, побеседуем. И затрат у него не будет. Я ведь на русском буду говорить, и он на своём… московском.

Эрастовна: – Тебе что, через Интернет ответ прислан, что, дескать, жди, Афанасьевич, вылетаю?

Афанасьевич: – Точно такого ответа не приходило. Но понимать надо, в целях конспирации. Главному начальнику страны не следует прямо сообщать, куда и зачем он направляется. Думать надо! А у нас в доме не прибрано.

Эрастовна: – Так я сразу и приберусь, если тебе, Афанасьевич, через Интернет сообщение придёт.

Афанасьевич: – Так сколько же тебе говорить, Эрастовна, что оно такое сообщение вчера вечером и пришло. Мне какой-то из них, ответственный господин, прямо так и ответил: «Ваше письмо поставлено на контроль». Такие вот важные дела!