Не прислоняться
Шрифт:
Вот и все для вас неудобства, если машинист задрыхнет на боевом посту. А его накажут пинком под зад с должности. И поделом.
Когда сильнее всего хочется спать? Это индивидуально, но, как правило, сон одолевает машиниста не в часы пик, а перед самым концом пика либо уже после, когда спадает общее напряжение. При ранней смене это третий-четвертый круг. Накатывает жуткая сонливость, глаза слипаются, и нет никаких сил удержаться, чтобы не «закрыть их всего на секунду».
Этот эффект хорошо знают летчики гражданской авиации: взлетели, поставили машину на автопилот, дружно выдохнули – и весь экипаж начинает клевать носом.
Водителям советуют в таких случаях встать на обочину и подремать полчасика, но для машинистов (как и для летчиков) это точно
Есть рекомендации службы подвижного состава, что нужно делать: попрыгать, поприседать, походить по кабине. Машинисты говорят, пробовали – не помогает. Увы, но действительно не помогает. Пока ты прыгаешь, приседаешь, сонливость отступает, но ровно до того момента, пока не сядешь в кресло – и тогда сон наваливается с новой силой. Да и не всегда можно выполнить эти рекомендации, не нарушая инструкций. Например, когда ручка находится в ходовом или тормозном положении, машинист должен сидеть на месте как приклеенный. Не станет же он бросать контроллер и изображать кузнечика, летя под запрещающий сигнал.
Тем не менее машинисты умудрялись засыпать даже при работе на маневрах [5] , по выводу состава из тупиков. Вроде бы когда там спать-то? Режим маневров рваный: сел в поезд, перегнал его, вышел из поезда, по платформе перешел, опять сел, и в кабине дремать некогда, только ручку с «хода» кинул в «ноль», как уже тормозить надо. Но вот именно в момент, когда ручка встает в «ноль», люди и вырубались, просыпаясь только от света станции, бьющего сквозь веки.
У каждого машиниста есть устройство под названием «будильник водителя», которое всегда должно быть с собой. Похоже на слуховой аппарат, вешается за ухо. Если голова наклоняется вперед (именно вперед, назад эта штука не работает), то раздается противный писк, который, по идее, должен разбудить человека. Проблема в том, что так удобно голову уронить назад, на ящик предохранителей, как на жесткую, но от того не менее желанную подушку, и благостно прикрыть глаза…
5
Пояснение: для ускорения оборота составов на конечных станциях применяются «маневры». На маневрах работают два машиниста. Когда поезд прибывает на конечную, основная локомотивная бригада выходит на платформу. Первый маневровый машинист (его смена называется «в тупики») садится в кабину головного вагона, второй («из тупиков») – в кабину хвостового. Первый заводит состав в оборотный тупик и передает сигнал в хвост состава, где второй принимает управление (теперь его кабина становится головной). Блокпост переводит стрелки, и второй маневровый выводит состав на другой путь станции, где его встретит основная бригада. Затем оба маневровых машиниста выходят на платформу и ждут следующего поезда. Такая схема позволяет сэкономить время (иначе основной бригаде пришлось бы переходить по путям в тупике из головной кабины в хвостовую).
«Блестящая идея для водителей грузовика на дальние расстояния или профессиональных водителей, которые рискуют заснуть за рулем. Этот антисон поднимает тревогу, находясь позади вашего уха… если ваша голова отклонится больше, чем на 45 градусов, будет звучать сигнал… возвращает вас в реальность…»
Это реклама. А в реальности «будильник» – стоящая вещь, но абсолютно непригодная в условиях метрополитена. На сиденье водителя стоит подголовник. Он должен беречь шейные позвонки при ударе в корму и попутно осложняет засыпание с головой, откинутой назад. На сиденье машиниста ничего подобного нет. Соответственно, упал затылком – и спи спокойно, дорогой товарищ.
Если машинист проехал станцию «по причине сна на рабочем месте», первый вопрос ревизоров: был ли у него «будильник» с собой, и надел ли он его, когда почувствовал сонливость? Как будто это панацея. Инструкторы регулярно проверяют наличие и работоспособность «будильника», и машинисты надевают его на ухо, когда совсем уж невмоготу, но больше для очистки совести, ибо доверия этому агрегату нет никакого. Уж лучше песни петь, курить, лишь бы только не уснуть!
За одного битого двух небитых дают, вот и с Метроэльфом был случай, научивший не поддаваться сну, как бы ни слипались глаза. Он тоже по молодости один раз заснул. Ладно, чего уж там, «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Пусть расскажет.
– Отправился с Баррикадной в центр, сбросил ручку в «ноль» и… Отключился. То самое подленькое «Я на секунду глаза закрою, ничего же не случится…» Случилось! Открываю глаза – Пушкинская, практически середина платформы, скорость 58, и почему-то АРС [6] не сработала. С криком [вырезано цензурой] рву все на себя [7] . Остановился. Точно у знака 8. Руки и задница мокрые от пота. Повезло, мне просто повезло. С тех пор я не сплю на работе…
6
АРС – автоматическая система регулировки скорости.
7
«Все на себя» – одновременный рывок на себя двух рукояток: ходового контроллера и пневматического тормоза, обеспечивает самое эффективное замедление.
– Что ты делаешь, чтобы не спать?
– Зимой это просто. Печку выключил, форточку приоткрыл – попробуй, усни. Ну а летом… Кто-то пьет крепкий чай, кофе. Кто-то энергетики. Курящие – накачиваются никотином до одури. А я пою. Когда не курю. О кондиционере в кабине остается только мечтать. Жарко летом в «трубе», ох, как жарко. Вроде бы и торцевая дверь приоткрыта, и сквознячок гуляет, но все равно рубаха мокрая насквозь…
Так что иногда пассажиры первого вагона на ТКЛ могут услышать хриплый голос, завывающий что-нибудь вроде: «У меня желтые глаза, теплые глаза, полные огня…»
Рассказ машиниста
Про ахтунг
Кто-то на ТКЛ по селектору (то есть услышали его все станции плюс диспетчер) спел «Голубая луна» Моисеева… Вся линия в ахтунге. Руководство рыщет в поисках виновного. Вроде даже ревизоры в срочном порядке выехали.
Фиг найдут. Народу много.
Но «певец» порадовал!
Глава 6
Дневник Метроэльфа: Ранняя
Не люблю ранние смены. Если кто живет близко, ему, может быть, и ничего, а мне случается иногда ездить на работу из области. Это каждый раз просто кошмар.
Сижу у медиков.
– Что-то у вас давление низкое…
Ага, если встал в четыре утра, откуда ему взяться?
– И пульс частит…
Ну конечно, после трех ложек кофе на стакан – что вы хотите?
– Вы себя нормально чувствуете?
– Конечно, нормально!
Кто бы сомневался, это состояние комы для меня абсолютно нормально.
Слава богу, допустили.
На линейном свежая телефонограмма. Опять боремся с Бен Ладеном. Расписался об усвоении. Пора на состав.
Утро. Народу много, но терпимо. Если держать интервал, то ехать можно.
Рязанский проспект. Состав передаю маневровому машинисту и иду, не торопясь, на второй путь. Лица. Навстречу. Много лиц. Серые, хмурые, сонные. Улыбок нет. Да и откуда им взяться в такой толчее, где каждый сам за себя?
Состав на втором стоит. Интервал между поездами уже 2,30 и продолжает расти. Оказывается, впереди 12-й загнулся: глухая потеря управления. Высаживает пассажиров. Первый вопрос: где? Кузьминки?! И мысль всплеском: «Кранты! Восемь утра. Самый пик!»
А люди стоят стеной. В вагон попасть невозможно. Те немногие смельчаки, которые пытаются это сделать, получают яростный отпор от находящихся в вагоне. Народу на платформе прибывает.