Не приведи меня в Кенгаракс
Шрифт:
— Что с тобой? — Турусов оцепенело уставился на напарника.
— Идиот… — прохрипел Радецкий. — Ему уже лет десять прогулы на кладбище ставят, а он на меня с ножом…
Турусов попробовал приподнять или посадить Радецкого, но тот грузно валился на бок. Когда он в очередной раз прильнул к булыжной мостовой, что-то звякнуло и Турусов увидел лежавший рядом кухонный нож для разделки мяса, с толстой деревянной ручкой и массивным лезвием.
Поднатужившись, Турусов все-таки оторвал тело Радецкого от мостовой. Радецкий задышал чаще, всей грудью, словно
Теперь надо было идти. Но куда идти? Нужен врач. А где его искать? Вокруг лишь сплошной туман и только под ногами конкретная мостовая из лысых мокрых булыжников.
— Сволочь… — с натугой выдохнул Радецкий.
— Куда идти? — спросил Турусов.
Радецкий с кривой болезненной ухмылкой оглянулся по сторонам и неожиданно ткнул указательным пальцем в туман.
— Туда! — он попытался резко развернуться, но тут же присел на корточки и, сжимая зубы, завыл.
Несколько минут спустя, в обнимку, Турусов и Радецкий продолжили свой путь. Шли они недолго. Из тумана вынырнула деревянная стенка товарного вагона.
— Не наш, — прошептал Турусов.
— Без разницы, — Радецкий скривил губы. — Поезд наш.
Турусов прислонил напарника к вагону, а сам откатил дверь. Сначала затолкал в проем Радецкого, потом забрался сам и двери с визгом закрылись. Турусов отдышался, приложил ухо к груди замолкшего Радецкого: сердце работало не спеша. Он то ли спал, то ли впал в забытье. Турусов пошарил рукой вокруг и, ничего не найдя, успокоился. В вагоне было сухо. Обессиленный Турусов растянулся рядом с раненным напарником и задремал.
Проснулись они одновременно в своем вагоне под мерный стук колес. Радецкий пошевелился и снова застонал. Турусов осмотрел рану и, не найдя в ней ничего опасного, обработал перекисью водорода и какой-то противоинфекционной мазью, найденной в аптечке.
— Кто это тебя? — Турусов разогнул спину, глядя на разлегшегося на нижней полке Радецкого.
— Долгожитель один… — нехотя буркнул тот. — Из персональных пенсионеров.
Радецкий замолчал, а Турусов не хотел задавать вопросы. Ждал, когда напарник сам все объяснит.
Радецкий не спешил. Он задумчиво покусывал губы, шевеля пальцами правой руки, то и дело сползавшей вниз с полки.
— Так Карелии и не увидели! — нарушил молчание Турусов.
— Не велика беда. Зато чуть один ты не остался! — ответил Радецкий и снова замолчал.
Турусов умел властвовать над своими чувствами. За минуту он потерял всякий интерес к происшедшему и направился в другой угол вагона проверить целостность и сохранность надежно упакованного груза.
Все ящики были на месте, только один — «ТПСБ-1748» почему-то стоял отдельно и на верхней его части виднелись свежие царапины.
Сомнений не было — кто-то пытался вскрыть ящик; царапины начинались в одной точке и оттуда веером разбрызгивались по всей поверхности. Видимо, подставляли отвертку или узкую стамеску и лупили по ней молотком.
Радецкий снова застонал и заворочался на полке, пытаясь найти наименее болезненную позу. Турусов отвлекся, вернулся к купе для сопровождающих, хотел помочь напарнику, но не знал чем.
— Воды выпьешь? — спросил он.
Радецкий отрицательно замотал головой, переместился подальше от края и успокоился.
А Турусов вернулся к ящику и задвинул его в угол, к остальным деревянным кубам и паралеллепипедам.
Время шло. Состав рывками продолжал путь. Радецкий спал, постанывая во сне, а Турусов сидел у окна и мысль его металась между царапинами на ящике и заоконными пейзажами.
В его воображении выстраивались в одну прямую цепь события, происшедшие в его присутствии или отсутствии, но так или иначе касавшиеся его. Начиналось все с появления нового ящика, сразу же изъятого людьми в темных плащах, и заканчивалось свежими царапинами на ящике «ТПСБ-1748». Ах да, еще было покушение на Радецкого. Его пытался убить какой-то долгожитель из персональных пенсионеров. Интересно, откуда Радецкий знает о его персональной пенсии? Или старичок сам ему рассказывал о себе, потихоньку вытаскивая из авоськи с овощами добротный нож для разделки мяса?
Состав резко затормозил. Даже вагон заскрипел и ящики сдвинулись с места. Турусов подскочил и прильнул к стеклу. Радецкий приподнял голову и попытался сесть, но тут же застонал и снова лег.
— Что там? — хрипло спросил он.
— Остановка… — Турусов отошел от окна и откатил дверь вагона.
— Закрой! Дует! — заерзал на полке раненный напарник.
— Сейчас, только посмотрю в чем дело.
Турусов выглянул из вагона и увидел каких-то людей, копошащихся у паровоза. Их вагон оказался в самом хвосте, а впереди стояли несколько десятков других вагонов, пара цистерн, открытые груженные платформы. Состав остановился на правом повороте и Турусов мог видеть каждый вагон.
— Закрой! — снова застонал Радецкий.
Турусов задвинул дверь.
— Что-нибудь увидел? — поинтересовался напарник.
— Да, — ответил Турусов.
— Что?
— Какие-то люди у паровоза. А наш вагон самый последний в составе.
— Это что-то новенькое, — Радецкий повернулся на бок и посмотрел на напарника. — Мы же всегда в начале ехали… А что за вагоны впереди?
— Такие же, плюс несколько открытых платформ и цистерн.
— Вот те на! — Радецкий задумался, глядя на Турусова.
Состав дернулся, прополз несколько метров и снова остановился.
— Посмотри-ка еще раз! — попросил Радецкий, приподнявшись на локте.
Турусов откатил дверь и в вагон, словно далекое эхо ворвался чей-то крик.
Турусов, прищурившись, заглядывал вперед. Увидел лишь, как несколько раз открылась и закрылась дверца кабины машиниста, потом снова открылась и из проймы что-то вывалилось, грузное и бесформенное. Состав опять дернулся и поехал. Дверь накатилась на Турусова, но он подставил колено и продолжал смотреть вперед.