Не проходите мимо. Роман-фельетон
Шрифт:
— Бог подаст, — сказала супруга, поглощая жирный плов.
— Вай! — озаренный идеей, вскричал Гавриил и бросился к собаке. — Феномен! Голубой пудель! Дорогая, угости собачку! Ну, пойди сюда, мой желанный, пойди сюда, мой небесный…
После того как коварно плененный пес был водворен в спальню, на террасе состоялось летучее совещание.
— Хватадзе сумеет поставить дело на солидную ногу! — ораторствовал Гавриил Автандилович. — Это уже не мушиный масштаб! Срочно надо запатентовать производство разноцветных собак, понимаешь? Чтоб Хватадзе поручили научно-исследовательскую ферму!
— Надо глядеть в корень! —
— Прежде всего, дорогая, — произнес Хватадзе, — выяснение законов изменения окраски для последующего внедрения в массовое собачье производство. Хватадзе вытеснит голубых песцов! Хватадзе выведет спецпороду камуфляжных псов! Зеленая масть, например, незаменима для охотничьих промыслов. Представляешь, дорогая, зайцы будут принимать наших собак за болотные кочки! Цветомаскировка.
— На болоте зайцы не водятся, — мудро заметила супруга.
— Наши собаки загонят их туда! — вдохновенно воскликнул Гавриил Автандилович. — И еще одна проблема: стрижка щенячьего поголовья для джемперовязальной промышленности! Переворот в текстильной индустрии! Ощущаешь, дорогая? Это типичная докторская диссертация.
— Если ты успеешь ее защитить, — зловеще молвила жена.
Но блестящим перспективным планам не удалось сбыться.
Через два дня пришел какой-то нахальный человек. Он объявил себя владельцем соседнего дома и потребовал возвращения пуделя в дачное лоно. Выяснилось, что голубая окраска собаки не наследственная, а благоприобретенная. Чтобы белая шерсть пса не пожелтела, при купании в лохань кладут синьку. На этот раз воду пересинили.
Несмотря на удар, нанесенный неблагодарным четвероногим, Хватадзе твердо решил работать в области экспериментов над домашними животными.
За два года Гавриил Автандилович стяжал известность в меховой промышленности. С упрямством одержимого гонораром человека он пытался вместе с профессором Динозавровым вывести устойчивый гибрид свиньи и лисы чернобурки. Хватадзе действительно присвоили звание кандидата наук, после того как он вырастил боровка чернобурой масти.
— Вот когда на этом поросенке вырастет мех, — пообещали ему, — тогда стяжаете и звание доктора.
Но мех на боровке почему-то упрямо не всходил, и Хватадзе уже начал присматривать себе следующий объект исследования.
Идея, как и все гениальные идеи, родилась случайно. Супруга Гавриила Автандиловича так строго следила за собой, что он никогда не мог разобрать, где кончается косметика и начинается подлинник.
Наблюдая как-то раз за процедурами массирования, втирания, облучения и завивания, Хватадзе набрел на поразительное открытие.
— Вай! — изумился Гавриил Автандилович. — Вот он, выход! Докторская степень у меня в кармане!
В эту же ночь были продуманы все детали создания синтетической овцы…
…Минут через десять Можаев встретился с Хватадзе у погребка, издающего винный запах.
— А, дорогой, кругом ходил, вокруг гулял, да? — нервно спросил кандидат наук, вытирая бумажной салфеткой лоснящиеся губы. — Жизнью рисковал, дорогой?
— Что
— Хватадзе, понимаешь, задержался! — сказал кандидат наук. — Говорю ей: «Сушись скорее, баранья твоя голова! Кино ждет. Режиссер ждет! Товарищ во дворе сидит!» Но разве она понимает?
Уловив на лице Юрия насмешливое выражение, Гавриил Автандилович пылко заговорил:
— Дело Хватадзе, дорогой, надо ценить! Хватадзе уважать надо! Знать надо, что он открыл!.. Понимаешь, каракуль считается так: чем старше, тем хуже, тем дешевле. Кольца крупней. Завиток грубей. Овчина получается в конце концов. А метод Хватадзе научный. Передовой. Берется, понимаешь, простой шашлычный барашек. К двум годам Хватадзе с помощью секретных лучей из этого барана-дворняжки делает самый лучший каракуль! Большая выгода промышленности получается, дорогой! Обычно на манто, например, берется десять юных ягнят. А Хватадзе делает шубу из двух взрослых овец. Твой Протарзаношвили молодец. Правильно задумал: биографию барашка от пастбища до манто… Понимаешь, дорогой?
— Понимаю, — отвечал Юрий. — Но почему у вас в лаборатории, как в духане, шашлыком пахнет? Это синтез или анализ?
— Ай, злой человек! При опыте, при облучении, перегрев иногда получается… Вот барашек и начинает пахнуть!
— А при чем здесь жареный лук? Да еще вино?
— Секрет изобретателя! — прошептал Хватадзе, сверкая глазами. — Свойство лучей, понимаешь?
На крыльце веранды появилась женщина в синем комбинезоне. Она тащила упирающуюся овцу. Синтетическо-аналитическая овечка выглядела ослепительно. Ее можно было вести на любую выставку. Даже у орла-ягнятника и то не поднялось бы крыло на такую красоту!
— Невозможно оставаться равнодушным при виде такой прелести, — сказал Юрий умиленно. — Разрешите, я ее сниму на память?
— Пожалуйста, дорогой! Гавриил Хватадзе совершил великое открытие! Он его не скрывает! Гавр сделал свое дело — Гавр может уходить. Пусть потомки носят мой каракуль!
…По дороге к кинотабору у всех троих спутников было бодрое настроение. Овца радовалась окончанию лабораторной процедуры. Юрий размышлял о том, какой восторг на студии вызовут снятые через окно кадры. Хватадзе предвкушал тот торжественный день, когда экраны всей страны покажут его лицо миллионам зрителей. По небу, гонимая ветром-чабаном, бежала отара облаков. Заходящее солнце было наполовину прикрыто черной, как бурка, тучей.
Хватадзе, подталкивая подопытную овцу, направился к холму. У протарзановского шатра стояла Арзамасцева. Мэтр, прощаясь, галантно целовал ей руку.
— Ксения Николаевна? — удивился Юрий. — Еще здесь?
— Овец можно отправлять к родным очагам! — раздался над лугом усиленный рупором голос Виктора Викторовича. — Продолжаем крупноплановые съемки!
Гиндукушкин опрометью бросился выполнять приказ и налетел на Юрия.
— Какая женщина! — скосив глаза в сторону Арзамасцевой, сказал Власий. — Одно слово — и мэтр пал к ее ногам, вернул овцам свободу! Законные владельцы уже разгоняют их по домам! Сила убеждения!