Не-птица
Шрифт:
День вокруг выдался ясный и теплый. Из-за пушистых облаков выглянуло неяркое, ласково-далёкое сибирское солнце. Я решил пройтись до «Наутилуса» пешком, чтобы поискать там пиджак. Торопиться домой не хотелось — там эта спит…
В Новосибирске есть, на что посмотреть, даже не беря в расчет банальный «Глобус» или оперный театр, но путь от «Ленина» до «Октябрьской» будто создан специально для отвращения от города. Более-менее красивые старинные здания неумело перемешаны с вычурными, будто полностью состоящими из стекла, торговыми центрами нелепой
Перейдя дорогу, быстрым шагом добрался до моста Октябрьской магистрали. Ненависть, смешавшаяся с похмельем, подкатила к горлу. Не дойдя до середины, я согнулся пополам, держась за перила. Не вырвало — просто вдруг не осталось сил. Чуть пошатываясь, поплёлся вперед, не замечая красивого, на самом деле, вида: исчезающая за поворотом трасса, россыпь красно-золотых деревьев, ещё не успевших похоронить собственную крону перед холодными ноябрьскими ночами, проносящиеся внизу автомобили.
«На кой тебя пешком понесло?»
Наконец, мост закончился, и впереди замаячил вход в метро. Вот и «Октябрьская», до бара уже рукой подать! У станции должен быть какой-никакой ларёк, куплю минералки. Настроение чуть приподнялось, а ноги сами собой ускорились и уже несли меня до «Наутилуса».
***
В баре не было вообще никого, кроме бармена и уборщика. От вчерашней атмосферы остались только запах и музыка — негромко играющий «Сплин».
Медленно снег летит над крышей,
На всей земле вода и лёд.
Звуки становятся неслышными.
Бетховен мёртв!
Подойдя к стойке, я сразу перешел к делу:
— Здравствуйте. Вчера я здесь выпивал со знакомой.
— Напивался с Иволгой, — белозубо оскалившись, поправил мужчина. — Вы же вроде вместе ушли? Она у тебя что-то спёрла?
— Что? А, нет… Я потерял пиджак…
Бармен поставил в шкафчик свежую бутылку коньяка и пожал плечами.
— Мы не находили. Спроси Иволгу — может, ей понадобился зачем-то.
— Вряд ли. А вы давно Иволгу знаете?
— Я её не знаю. Но регулярно наливаю выпивку. А что?
— Да так, — я положил на стойку сто рублей. — Это чаевые за вчера. До свидания.
***
Домой приехал уже после обеда, хотя уезжал в одиннадцать. Нарочито медленно поднимаясь по лестнице, я представлял себе, что может ждать в квартире.
Она может накинуться с кулаками, за то, что запер. Может что-нибудь украсть, судя по вопросу бармена. Может начать приставать. Может вообще всё ещё спать. Или окажется, что её стошнило на кровать…
Провернув ключ в замке, я шагнул внутрь, внимательно прислушиваясь, принюхиваясь и осматриваясь.
В коридоре было темно. В комнате играла музыка, так что я сразу направился туда, попутно нашаривая на стене выключатель лампы под потолком. Рука наткнулась на привычную кнопку, раздался щелчок — и стало видно, во что Иволга превратила прихожую.
Под потолком повисли веревочные лианы, увешанные пучками самой разной травы. Навскидку определил зверобой, листья малины и смородины, крапиву. У стены примостилась крупная спортивная сумка с чьими-то вещами. Уворачиваясь от «травяных ловушек», я добрался-таки до комнаты.
…Только в душу не лезьте,
А умру — сколотите гроб.
И весёлую песню
Мне пропойте на поминках,
Пойте громче бомб!
Музыка ревела из небольшой старенькой колонки, очевидно, притащенной сюда Иволгой. Хозяйка девайса нашлась тут же — она самозабвенно танцевала, повернувшись спиной к двери, не замечая меня. Бордовые волосы метались в воздухе, описывая петли и полукруги, футболка на поясе Ивы задралась, обнажив бледную спинку, ноги девушки мелькали в простых, но красивых и плавных движениях. В какой-то момент Иволга крутанулась вокруг собственной оси, и я заметил, что глаза у девушки закрыты.
Невольно засмотревшись на такое зрелище, упустил момент, когда песня подошла к концу. Выключив музыку, Ива подошла к колонке, нажала пару кнопок — и подсветка погасла. Только после этого девушка повернулась и заметила меня, замершего в дверях.
— Нарисовался! Где тебя носило, дерево?
— Не твоё дело, — я указал себе за спину, где под потолком раскачивался пучок желтых цветов неизвестного происхождения. — Это что?
— Чай, — мелкая плюхнулась на диван, болтая в воздухе ножками. Колготок уже не было. — Ну, то есть, будет чай. Ты против?
— Во-первых, откуда ты взяла столько травы? — я сел напротив, в кресло, стоявшее слева от двери, — Во-вторых, что за сумка в коридоре?
— Я принесла, — Иволга дернула плечами, по-своему ответив на оба вопроса сразу.
— Я же запер дверь.
— Так изнутри же открывается.
— Но как ты её закрыла, у тебя нет ключей?
— Никак не закрывала. Я ненадолго убегала, на часок всего.
Головная боль, вроде бы, отступившая еще на «Октябрьской», напомнила о себе новой ударной волной. Откинувшись в кресле, я прикрыл глаза, наблюдая за разноцветными вспышками.
— Почему твои травы у меня дома?
— Так ведь и я у тебя дома! — заметила девушка.
— Вот и добрались до сути. Что ты делаешь в моей квартире?
— Живу!
Руки сами собой плетями опустились вдоль тела. Хотелось ударить Иволгу, но женщин я не бью. И мужчин тоже. И животных. Я вообще против насилия.
— В каком смысле «живешь»?
— В прямом, — мелкая поджала ноги под себя. — Ты же не против пустить подругу переночевать на пару дней?
— Мы едва знакомы…
— Я, что ли, полдня где-то шарашилась? — всплеснула руками Иволга. — Давай знакомиться ближе!