Не разбивай мое сердце, босс!
Шрифт:
— Я рада, что ты сама это понимаешь. Приезжай к нам. Я, собственно, за этим и позвонила.
— Конечно, только соберусь и… В общем, соберусь и сразу к вам.
— Соберешься? Ты не на работе?
— Мам, мы скоро все обсудим, хорошо? — новый вздох.
Прощаемся с ней, и я еще десять минут лежу, пытаясь придумать слова, которые не будут звучать слишком прямолинейно, как если бы я сказала: «Я была в плену у психов… И, кстати, немного беременна, быть может, буду матерью-одиночкой, родив ребенка вне
Жуть. Маму хватит удар, как и папу.
Поднимаюсь и, потянувшись всем телом, улыбаюсь своему отражению. Каждое утро я ищу в себе изменения. Пытаюсь понять, какими они будут на моем теле, и это становится забавным ритуалом. Потом я хочу делать фото и в конце запилить видео.
Бреду в ванную и чищу зубы. Токсикоз меня не мучает, но тошнота бывает очень неприятной и довольно частой.
Умыв лицо, я разгибаюсь и, смотря в зеркало, наношу на кожу крем, потом тональник, потому что щека сияет, как фонарь, когда в голове звучит голос Стаса.
«Я не думал, что ты простишь меня сразу, но хочу хотя бы шанс».
Могу ли я дать этот шанс?
Мне нужна уверенность в том, что завтра или через несколько лет буду важной составляющей, а не списанной в утиль, если он вдруг окажется перед выбором. Я не хочу быть неважным элементом его жизни.
Он говорит о семье, но мне кажется, совершенно не понимает, какой она должна быть. И я его в этом абсолютно не виню.
Нет единого рецепта. Мы все строим ее по своему видению, опираясь на семьи наших родителей и воспитание.
Грань его искренности теперь размылась, и я боюсь, что прогляжу в итоге, когда останусь медленно стоять на обочине его жизни вместе с ребенком.
Иногда мне кажется, что я слишком сурова к нему, но, положа руку на живот, понимаю, что имею право на выбор и недолгие размышления.
Он мне их дал. Ждет. Но, боже, его взгляд…
Он разорвал мою душу, когда взглянул на меня уходя. А после, сорвавшись, прижал к себе, вложив в объятия нежность и силу, обещание и тоску.
Наши щеки соприкасались. Мы были в шаге от поцелуя, если бы просто повернули головы друг к другу. Но он лишь мягко прикоснулся своими губами к щеке и ушел, шепнув: «Я вернусь, милая, за вами».
Очнувшись от воспоминаний, я ощущаю влагу на щеках.
Стас стал моей настоящей первой любовью. Мои прошлые отношения были дольше, но тех чувств, которые сейчас меня терзают, я не испытывала. Все было мило, ровно и не более. С Авериным все иначе. По-настоящему.
Собравшись в дорогу, я сажусь в маршрутку и еду к маме. Застреваю в пробках, добираюсь за полтора часа, что на самом деле настоящий успех. Потому что я думала, что до вечера еле доеду до дома родителей. В обеденное время город стоит на месте, и это каждый раз убивает.
Аня еще в школе, у нее остается последний урок. Поэтому я знаю, что мы с
Подходя к родительскому дому, я покупаю помело. Странная особенность моей беременности — я полюбила этот цитрус до безумия. Войдя внутрь, застаю маму, как обычно, на кухне.
— А я с тортиком, — показываю ей купленный медовик.
— Лиса, — хмыкает мама, пригрозив пальцем. И забрает сладость.
— Это подарок. Что у нас на обед?
— Супчик и вкусный гуляш с гречкой.
— М-м-м, и это ты меня лисой назвала?
Когда она оборачивается ко мне, поставив торт в холодильник, мы наконец обнимаемся.
— Я так соскучилась, доченька.
И мне отчего-то становится тоскливо.
— И я, мам.
Садимся за стол, и она наблюдает за тем, как я чищу помело.
— Хочешь? — спрашиваю ее, а подняв глаза, понимаю, что мне придется ей все выложить как есть.
— Ира, я мало вмешиваюсь в твою жизнь, потому что совершенно тебе доверяю. Но мне не нравится встречать свою дочь раз в две недели, выглядящую вот так, — тычет в меня пальцем, обводя круг в воздухе.
— Ма, история длинная. И я не…
— Ирина, что с тобой происходит? — перебивает.
Со вздохом быстро откусываю дольку моего лакомства и, прожевав, прокручиваю в голове, с чего бы начать разговор.
— Я кое-кого встретила и полюбила.
— Это я уже и так поняла.
— Он мой начальник, — мама смотрит пристально, и понять, о чем она думает, вообще невозможно. — Только не осуждай.
— Ира, я слушаю молча. Мне необходимо знать, почему моя дочь изменилась и ходит с синяком на лице.
Трогаю щеку и хочу сказать, что все не так… но в итоге просто хмурюсь от воспоминаний и продолжаю:
— Он мне давно нравился. Потом, бок о бок работая, и вовсе влюбилась. Дальше все как-то завязалось, а в один день, когда я приехала к вам, узнала, что он женится, — сглатываю, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Как оказалось, ему было необходимо сыграть свадьбу с девушкой по причине того, что его отец обещал разрушить бизнес. Но он был не только его. Мамуль, компания принадлежит трем мужчинам. Стас не мог рисковать и согласился.
Перевожу дыхание, а мама кивает, будто в поддержку.
— В общем, в день свадьбы отец отдал бизнес, решил, что победил и все пойдет по плану, а Стас все отменил. Ушел перед торжеством. Та девушка узнала и… — как тяжело морально, и эти воспоминания начинают давить. — В общем, она преследовала свои цели. Ей нужны были лишь деньги. Она похитила при помощи каких-то уродов меня и решила так добиться денег от Стаса.
На этом моменте мама охает и прижимает руку к своему рту.
— Мам, все хорошо. Не переживай. Сейчас все замечательно. Стас меня спас, а остальные понесли наказание.