Шрифт:
1
– Мама, мамочка, пожалуйста, приди ко мне! Ты так нужна мне!
Распахнув глаза, я вскочила с дивана. Снова этот сон, до того реалистичный, что иногда мне кажется, будто настоящий ребёнок зовёт меня откуда-то, где я не могу его найти.
Мой ребёнок.
Выдохнув, я огляделась. Всё вокруг по-прежнему. На стене что-то бормочет телевизор – очередную новогоднюю чушь, от которой давно уже скулы сводит. Одинокая ёлка подмигивает гирляндой, под ней – купленный самой себе подарок. Только
Бросила взгляд на часы. Почти полночь, и как меня угораздило задремать?
– Мама, мамочка! – раздалось совсем рядом, и я напряглась.
Обычно я слышала это только во сне. Но сейчас... клянусь, сейчас крик прозвучал в реальности!
Может, он меня и разбудил? Может, где-то во дворе заблудился ребёнок? Или соседи одного оставили?
В Новый год?!
Звучало странно, но тем не менее детский голосок продолжал звать, и я вскочила, бросилась к окну.
За стеклом кружили редкие снежинки, в тёплом свете фонарей стояли запорошенные автомобили.
Всеми силами я вглядывалась в зимний двор, выискивая, кто и где мог кричать.
Никого. Соседи давно за столами, слушают президента, взяв на изготовку бутылки шампанского.
– Мама! – продолжал взывать голос, сводя с ума надрывными интонациями.
– Где ты, малыш? – не выдержала я.
– Мама, я тут, иди сюда! – казалось, он ответил мне, я даже подалась вперёд, забыв, что стою у закрытого, тщательно проклеенного скотчем и ватой окна!
Перед глазами вдруг вспыхнул образ молодой сероглазой девушки в тяжёлом старинном платье. Я зажмурилась, врезавшись лбом в стекло, а через миг снова открыла глаза, ощутив, что никакого стекла нет!
Ничего не понимая, испугалась, что сейчас вылечу со своего пятого этажа.
Сзади часы принялись бить двенадцать, вокруг начали хлопать бутылки и петарды, кто-то вопил «ура!».
Но звуки отдалялись, я ещё раз моргнула, ничего не понимая. Перед глазами снова пронёсся образ той девушки, а после я обнаружила, что стою в лесу.
Холод пробирался под плотное бархатное платье и шерстяную накидку – не чета пуховой куртке! Ноги в тонких сапожках мёрзли, на груди висела муфта. На голове была надета вязаная шляпка.
Что за бред, я снова сплю?
– Мама?
Вздрогнув, я обернулась. И обнаружила мальчишку лет четырёх-пяти.
В странном костюме, совсем не походящем на одеяния моего времени – скорее что-то историческое. Кожаные брюки, меховая лисья куртка с капюшоном, высокие ботинки. Прямо как у взрослого.
Впервые я видела обладателя голоса, который вот уже несколько лет раз в пару месяцев сводил меня с ума! С того времени, как моя собственная беременность так ни во что и не вылилась, погрузив меня в безнадёжную депрессию...
– Что ты тут делаешь, малыш? – пробормотала я.
– Мамочка! – он бросился ко мне.
На этот порыв просто невозможно было не ответить! Присев, я обняла его, прижала к себе и вдруг совершенно ясно ощутила: да, именно он меня звал! И я наконец-то могу его успокоить!
В голове метались мысли, что это какой-то абсурд. Я, наверное, снова сплю. Или то шампанское оказалось слишком уж забористым. Нужно было новое купить, а не старое допивать.
Но ребёнок так сильно прижимался ко мне, я ощущала его тёплое дыхание, детский, умопомрачительно приятный запах, и не хотела просыпаться!
Я так нужна была ему, словно он вот уже много лет меня искал, и наконец-то нашёл! И пусть это больная фантазия, я не могла от неё отказаться. Мне не хотелось открывать глаза и просыпаться в одинокой квартире.
– А ну отпусти его! – раздался вдруг резкий голос, от которого я вздрогнула. Подняла взгляд.
Передо мной возвышался мужчина. В полумраке леса его черты разглядеть не удавалось – только то, что он стоит чуть расставив ноги, будто удерживая равновесие в битве. И наставляет на меня пустую руку. Ладно бы оружие какое...
– Отпусти его, нечистая! – громким, привыкшим командовать голосом добавил мужик.
– Сам ты грязный! – возмутилась я.
Может, одежда на мне и странная, но не вонючая точно! Пахнет вполне свежо.
– Кого ты призвал, Артони? – тон, обращённый к ребёнку, чуть изменился, стал немного теплее.
– Это моя мама! – заявил малыш, не спеша меня выпускать.
Мужик сделал несколько шагов к нам.
– Это не мама, – отозвался с нотками усталости, будто повторял не в первый раз. – Ну-ка, давай, развей её и попробуй ещё раз.
От этих слов я резко поднялась.
– Нет! – вцепился в меня малыш, отчаянно не желая разжимать ручонки.
– Может, ты сам развеешься, а? – недружелюбно пробормотала я, на всякий случай закрывая собой ребёнка.
– Ты хоть знаешь, с кем говоришь, ты... – мужчина на миг запнулся, окинул меня взглядом с головы до ног, будто затрудняясь классифицировать. И выдал, словно выплюнул: – Нежить!
– Да пофиг! – отмахнулась я.
Тоже мне, ценная птица! Я в свою очередь окинула его взглядом: коричневые кожаные, как и у ребёнка, брюки. Поверх шерстяной рубахи меховой жилет – но не лисий, волчий скорее. Капюшон откинут. Высокие, почти до колен, сапоги.
Мужчина выглядел большим, сильным и пугающим. В глазах померещились неестественные зелёные отсветы. Но во мне на полную включились материнские инстинкты, напрочь затмевая инстинкты самосохранения.
– Отпусти моего сына! – он продолжал нацеливать на меня пустую руку.
Сына? Ох, так это его папаша?
«Да пофиг!» – перебила я собственное зародившееся сомнение и выдала уже вслух:
– Нормальный отец не станет таскать ребёнка по лесу ночью! Ещё и в Новый Год!
– Какой год? – в его голосе послышались нотки растерянности. А после он решительно взрыкнул: – Так, хватит!