Не сдаётся душа
Шрифт:
Была пятница, водители были не метростроевские, и они никуда не торопились… На следующий день, к обеду, выспавшись и отдохнув, мы собрались ехать домой. Хозяйка собрала нам в дорогу два больших пакета с хавкой, где были и отбивные, и натуральные шницели (она работала официанткой в большом ресторане), копчёная колбаса, сало и ещё куча всякой вкусной всячины. Отдельно – пакет с водкой и две трёхлитровые банки с пивом…
Отбыв из Минска, мы часа два ехали молча, даже с каким-то натянутым, молчаливым напряжением. Водитель с ружьём ехал в другой, первой, машине. Была суббота, машин было мало, и мы ехали спокойно, не торопясь и не напрягаясь. Доехав до реки Свислочь, первая машина вдруг сворачивает на берег и, проехав немного, останавливается. Все мы вышли и встали в ряд по берегу реки. «Какая чистая и прозрачная река», – сказал один в тишине, лишь журчание воды и тихое шипение травящегося воздуха из тормозной системы автомашины нарушало эту тишину. «Какой удобный для ковчега берег», – в тишине сказал другой. «Какая красота, тепло и ветра нет
Когда подъехала вазовская «шестёрка», мы плескались уже минут двадцать и собирались выходить на берег. Но из машины вылезли четыре длинноволосые «русалки» – и мы остались в воде… Пока «русалки» ещё минут десять качали права на это место, мы начали синеть. Но затем, переглянувшись, разом всем фронтом пошли на берег. «Русалок» с визгом сдуло с берега, трапеза продолжилась.
В воскресенье, проснувшись, искупались, доели хавку и поехали домой. Через сутки были уже на месте. Задание выполнено успешно.
«А с кем была договорённость насчёт газовки?» – спросил я потом, через несколько дней увидев своего начальника. «Не было никакой договорённости, – хмуро ответил Степаныч. – Игорь Извеков из производственного отдела нашего управления хотел договориться. Там у него знакомый в управлении строительства. Но его перевели в Куйбышев в Тоннельный-34, и он уехал срочно. Позвонить не успел, видимо…» Догадавшись о причинах его «хмурости», о медалях я не спрашивал. «Ладно, победителей не судят», – сказал он и подозвал Коробка. Тот, блеснув чёрными глазами, скрылся на «разъездном» бензовозе. «Сбор через полчаса на Лесной поляне», – объявил всем присутствующим Степаныч…
Лесная поляна
Ресторан «Лесная поляна» или ресторан «Лопухи» – так в шутку называли мы это интересное место в лесочке около аэропорта. Вокруг большого, ровного как стол и диаметром более полутора метров пня на равном удалении стояло ещё пять или шесть пеньков-стульев. И подъезд был удачный. И недалеко от базы и автобазы. Очень удобно. Иногда, по какому-нибудь важному поводу (к примеру, день рождения или праздник) туда в конце дня на машинах съезжались начальники и работники снабжения подразделений Метростроя. Общий сбор. И машины ставили носом вокруг «стола» – получалась «ромашка». Красиво, удобно и на свежем воздухе. Сочетание приятного с полезным. Но сегодня праздника никакого не было. Степаныч объяснил: «Соскучился я, не видно вас никого, все в разгонах. И напряжение очень высокое. Надо расслабиться». Была пятница, и мы «расслабились».
Шурупы
Машины не выдерживали такой интенсивной эксплуатации, часто ломались. Даже новые. Наверное, многие помнят большие красные «Татры» с чёрными круглыми носами-капотами. Первые десять «Татр» пришли на метростроевскую автобазу. А тут срочно надо было привезти из Москвы двадцать тонн путевых шурупов. Шурупы металлические, по виду похожие на обыкновенные, но размером много больше, сто семьдесят миллиметров на двадцать семь и весом около трёхсот пятидесяти грамм каждый. Бортовых машин не хватало в городе. И Разумовский мне сказал: «Жди дня три». Все понимали, если Москва даёт сегодня – надо брать сегодня. Не возьмёшь сегодня – завтра не будет! Я предложил взять «Татру». «На них ещё номеров нет, их ещё не зарегистрировали в ГАИ!» – возмущался главный инженер автобазы Николай Николаевич (в народе Коля-Коля), но решение было принято наверху. Водитель, которого посадили на мою машину, до этого на «Татре» не работал. Он взял с собой двадцатилитровую канистру автомобильного масла: «На всякий случай». Никто другой из наших водителей на них тоже не работал. Никто не знал, каковы эти машины в эксплуатации. Руководства по эксплуатации не было. А ехать было надо, и мы поехали. Доехали нормально. До Балашихи. Там на светофоре у большого перекрёстка провалилось сцепление. Скорости не включаются, светофор трижды перемигнул все циклы. С места тронуться не можем. К нам подошёл старший лейтенант. «Вы чё, сюда спать приехали?» Мы объяснили ситуацию. «Убирайте отсюда свой гроб с музыкой, сейчас начальство поедет. Мне ещё из-за вас по шее не хватало». Водителю всё же удалось кое-как съехать с перекрёстка, и мы встали у обочины смотреть, что случилось. «Вот приключение, даже не знаю, куда лезть, – проворчал он, – машину посмотреть даже не успел. С какой стороны к этой корове подходить?» Наконец разобрались. Сняв лючок посередине пола кабины, увидели течь из резиновой трубки гидравлической подачи масла. Разобрав узел, увидели, что сжевало манжет на штуцере. Масло вытекло, герметичности нет, давления нет, сцепление не работает.
«Что будем делать? Выходной день – ни автобазы, ни автопарки не работают». Негде взять запчасть починиться. «Хорошо, что масло взял, – сказал водитель, – и у чехов, значит, тоже брак делают. Ладно, голь на выдумки хитра, сейчас что-нибудь придумаем». Он порылся в своей сумке с инструментами, нашёл изоленту, намотал на манжет и, поставив его на место, залил масло. «Поехали!» Стараясь как можно реже выжимать педаль сцепления, мы доехали до места погрузки. Утром загрузились без проблем магнитом и выехали домой. Доехав до участка № 5 СМУ-2 нашего Горметростроя, выгрузились, подняв кузов самосвала (хорошо, что взяли самосвал, – выгружать удобно), и опять сломались. Изолента не манжет, ресурс её кончился, масло опять всё вытекло. Но здесь, дома, всё проще. До автобазы доставили машину на жёстком сцепе, а там нашли и новый манжет.
План «Б»
Разъезд Бисер находится в нескольких перегонах от Свердловска. Билетов до него не продавали ввиду «отсутствия такового». Там нет вокзала, нет касс и зала ожидания. Просто полустанок с «рыбкой», даже платформы нет. Взяв билет до следующей, «настоящей» станции Дружинино, я спросил у проводника вагона, не знает ли он, как от Дружинино добраться до Бисера. «Ничего нет проще, – сказал проводник, – официальной остановки там нет, но есть семафор и „рыбка“, наш поезд пропускает встречный. Стоим две минуты, выйти успеешь. И обратно тем же маневром». Это здорово, когда добываешь отсутствующую информацию и при этом солидно экономишь время. Поезд прибыл к нужному семафору в ноль-ноль часов ноль-ноль минут. Спрыгнув с подножки вагона, оглядываясь, я направился к одинокой будке дежурного стрелочника. Больше на полустанке никого и ничего не было. Кругом заснеженная тайга. Дежурный не спал, и я спросил, как добраться до одноимённой деревни. «Ступай по тропинке, она тебя приведёт куда надо. Тут недалече. Иван Николаевич живёт в третьей щели слева». Ивана Николаевича, конечно, все знают, он замдиректора Бисерского леспромхоза. Я поблагодарил кадрового, одетого по всей форме, в чёрном кителе, брюках и фуражке, пожилого железнодорожника и, несмотря на позднее время, пошёл по указанной тропе в снегу, зная наверняка, что меня ждут. Тропинка вела по холмистой местности. Я споткнулся о какой-то торчащий посредине тропы треугольный выступ. Ночью, в темноте, я не стал вглядываться. Но потом, чуть позже, до меня дошло, что это был за торчащий деревянный треугольник. И что это за «щели». Тропа углублялась в снег. Она стала шире и глубже, с человеческий рост и ширину. И вышла на «дорогу». Прорезанная и прочищенная бульдозером дорога была как тоннель с открытым верхом. А треугольник – то была вершинка дощатого забора! Столько снега я не видел нигде, даже в глубокой Сибири – ни до, ни после. Высота тоннеля была такова, что ни домов, ни даже труб не было видно. И только белый дым над огромными сугробами выдавал засыпанные снегом жилища. Щели – прорезанные лопатами входы в эти жилища шириной с хорошие сани, на которых возят фляги с водой. С водой здесь напряжёнка. Вдоль тоннеля я насчитал по шесть щелей с каждой стороны до поворота тоннеля-улицы. Дверь в нужной щели открылась быстро, меня действительно ждали. Ещё бы, ведь я вёз с собой двадцатилитровую канистру настоящего, высшей очистки, со знаком качества, питьевого спирта! Девяносто шесть и шесть десятых градуса – ректификат!
«Молодец! – сказал мне Иван Николаевич, – а то у нас трелёвочники смазывать нечем. Ха-ха-ха. Пойдём в баню». Баня находилась в крытом дворе дома. Двор выстлан деревянным настилом и глухо огорожен. Но стены! Стены были с секретом. Иван Николаевич взял ножовку: «Пойдём за водой!» Рядом со входом в баню распахнули створки. Там ровной стеной спрессовался выше потолка снег. Поленница дров была с другой стороны. Выпилив по размеру кубики, побросали их в вёдра. Это в котёл, на горячую воду. А ещё два на холодную. «Заранее не топил, потому что не знал, точно приедешь или нет, всякое может быть, а воду экономить надо!» Баня была тесная, топилась по-чёрному, непривычно. Мы больше просидели в предбаннике, дегустируя «смазочно-промывочную жидкость». От мягкой снеговой воды волосы сделались мягкими и пушистыми. Утром Николаич встал рано, как ни в чём не бывало. «Хорошая жидкость, давно такой не пробовал. И голова не болит». – «Ива-ан Николаевич, у меня сертификат на неё имеется. Чугуновский спиртзавод, изготовлен на картофельной основе. Со знаком качества, всё как положено». – «Ладно, идём завтракать и на работу». Поскольку окно было занесено плотным снегом, в избе постоянно горел электрический свет. Обычный пятистенок, как у всех. Но тепло в доме сохраняется долго, не выдувает.
С Иваном Николаевичем мы договорились быстро. Лес у него отменный, то, что надо. Сам смотрел, щупал. Свежий, зимнего свала, кольца на срезе ровные, чёткие, плотные. Сучки по стволу непроросшие, редкие, один-два на метр. Первый сорт! Составили договор. В обмен поставили шины на трактора, автотракторные запчасти, аккумуляторы, пилы. Всего на один сборный вагон, и вагон красного печного кирпича. Объём поставок – «рубль на рубль». И в ночь, ровно в ноль-ноль, я был на станции. Нужный поезд прибыл вовремя. Но как попасть мне в него? Из поезда никто не выходит, двери все закрыты и билетов у меня нет – нет как бы и оснований для посадки. Все спят. Через две минуты поезд уйдёт. Но уехать-то мне надо! Что ж, применим план «Б»…
Ещё в самом начале работы я познакомился с начальником снабжения отряда горноспасателей нашего Метростроя Юрием Комшиным. Высокий, плотный, курчавый и весёлый человек с огромными медвежьими руками. Своими размерами он противоречил своему характеру. Он был добрый и мягкий человек, а в нужную минуту мог переключиться и проявить решительность. Тогда не стой у него на пути! Как поезд-товарняк. Четыре с половиной тысячи тонн. Тормозной путь около километра. Попробуй останови! Я помог ему с одним незначительным делом, и мы подружились.