Не сдаётся душа

Готовя к печати произведения Леонида Абросимова сначала в альманахах «Нижегородский литератор», «Российский литератор», а теперь вот и отдельной книгой, я по долгу службы перечитал их многократно, и мне не надоело.

Их можно не только читать, но и перечитывать. Это литература не одноразового употребления. Над этими, на первый взгляд, вроде бы бытовыми зарисовками хочется подумать, пересказать их другим. А это признак подлинной литературы, свойство настоящего таланта.

Конечно, они неоднородны по литературному качеству, но всегда искренни, живы, человечны.

Леонид Абросимов написал и оставил потомкам документ эпохи, без учета которого время, в котором жил автор и его современники, будет недостаточно красочным и объемным.

Автор приглашает вас вспомнить, как строилось горьковское (нижегородское) метро. Читателя ожидают занимательные и интересные рассказы и информация, которую кроме строителей метро мало кто знал. Автор лично принимал участие в этой действительно неординарной стройке, поэтому рассказы написаны от первого лица и достоверны. Рассказы расположены таким

Сборник содержит рассказы о событиях и людях. О нас с вами, о ситуациях и случаях, которые происходят ежедневно на дорогах нашего города и не только…

Вслед за известным российским публицистом мне хочется сказать: «Мы жили в великую эпоху!» – и свидетельства Леонида Абросимова, запечатленные в этой книге, тому доказательства.

Ему нелегко пришлось в жизни. Он много трудился и физически, и душевно, никогда не сдавался обстоятельствам, следуя завету другого нашего классика: «Душа обязана трудиться!»

И на этих страницах перед вами, читатель, раскрывается душа настоящего русского человека, доброго, прямого, сильного, по-доброму лукавого, с чувством юмора, преодолевающего все жизненные преграды.

Прочитайте, не пожалеете!

К сожалению, Владимир Михайлович не дожил до выпуска этого сборника рассказов, но его дело и его мнение продолжают жить!

Многие из нас обижались на то, что их называли снабженцами. Но в народе всё равно нас так называли, так куда деваться, пусть будет так. Говорят, кто проработал в снабжении год, может работать в разведке. Из тех, кто занимался обеспечением, снабжением горьковского метростроя, можно составить целую разведроту. Хочу вас сразу предупредить, что разговор у нас пойдёт неофициальный, да и времени уже прошло порядочно, многое изменилось с тех пор: и страна, и люди. Многих, к великому сожалению, уже нет в живых, а у тех, кто остался, сохранился свой менталитет и своя память. Поэтому я заранее прошу извинить, если что не так. Вообще, в нашей стране многое называют не так или делают не то, а в итоге получается правильно. Когда говорят «нельзя» – значит нельзя. Но когда говорят «нельзя», но очень, очень хочется, то можно. Так построили метро. Построили его в одном городе, а пользуются им жители другого города. Его никуда не переносили. Просто город назад переименовали. Был город Горький, а стал – Нижний Новгород.

Метро необходимо было строить, но не из чего было строить. Выделяемых фондов и денежных средств на строительные материалы и оборудование (в то время всё получали по фондам), технику и машины, автотранспорт не хватало катастрофически. Примерно пятьдесят процентов от потребности по проекту. Честно сказать, тогда никто и не знал точно: сколько чего надо, и сколько на это надо разных строительных материалов, и сколько средств. Денег давали сколько было, а материалы и оборудование отгружали не только за деньги, но и на инкассо, то есть без предварительной оплаты. И нам, работникам материально-технического снабжения, приходилось добывать всё необходимое правдами и неправдами. И мы добывали и правдами, и неправдами. Выискивали, выпрашивали, требовали, умоляли. Отгружали, отправляли и доставляли к нам в город на базу Метростроя или прямо на участки строительства, в зависимости от срочной потребности. Даже выделенные фонды приходилось выбивать и получать с трудом. И уже вопрос стоял не столько в деньгах, сколько в материалах. И строили. Проекта готового самого ещё не было, а уже строили. Нельзя, а куда деваться. Город остро нуждался в метро, как и сегодня, впрочем. Часто рабочие чертежи приносили уже после того, как какой-то объект уже построили. Приходилось переделывать. А если переделывать было уже нельзя – согласовывали. Поскольку метро в стране строят уже много лет и во многих городах, то и у нас строили как везде. Изменения вносили в ходе строительства. Надо обязательно сказать, что наше метро строили не только наши городские метростроевцы, которых на момент пуска первой очереди в 1985 году насчитывалось уже более 2500 человек, но и другие, очень многие строительные и не строительные организации, предприятия и заводы нашего города и многих других городов. Строила практически вся страна.

Первым прибыл десант из Невинномысска, это был Тоннельный отряд № 20. Строили в первую очередь, конечно, люди, и мне посчастливилось принять в этом участие. О строительстве нашего метро, о людях, с которыми мне пришлось вместе работать, об интересных случаях и многом другом пойдёт речь дальше.

На красивой старинной, кованой калитке на Верхне-Волжской набережной красовалась буква «М» в кружочке. Мне сюда. За калиткой большой дом на высоком и крутом откосе набережной Волги – строгий и чем-то загадочный. Здесь располагалось управление строительства Горьковского метрополитена – Горметрострой, а также управление производственно-технологической комплектации. Так длинно называлась организация, где мне предстояло работать, сокращённо – УПТК.

«Тебе надо Лейтеса, – сказал мне мужчина средних лет, невысокий, с большими залысинами, в лиловой, модной тогда нейлоновой рубашке. – Найти очень просто. Выйди на лестницу, его слышно со всех этажей».

Так и случилось. Я услышал громовой голос, опускавшийся этажа с четвертого. Высокий, очень крупный седой человек, спускаясь по лестнице, разговаривал с кем-то. Но слышно было только его. Довольно быстро он закончил разговор и был уже на первом этаже, где располагалось УПТК. «Зиновий Лазаревич, к вам человек», – сказал Лиловая Рубашка. «Проходи», – сказал он и своей ручищей, как поршнем, вдавил меня в кабинет. Усевшись за большим столом, он занял почти половину его.

«Что закончил? – спросил он и, услышав мой ответ, улыбнулся и неожиданно мягко произнёс: – Наш человек!» Оказалось, и он, и Лиловая Рубашка закончили то же учебное заведение и тот же факультет. Немного поговорив, спросил, когда я смогу выйти на работу, и сказал: «Давай быстрей, людей не хватает».

Так началась моя работа в метрострое. Определили меня в отдел реализации выделенных фондов, или, проще и короче, – «реализации». Прошло несколько дней, прежде чем я познакомился со всеми работниками. В кабинетах никого не было, все были «в разгоне». Один дневал и ночевал на Сибирских или Молитовских пристанях. Разгружал железнодорожные вертушки с гранитным щебнем и там же отгружал его на участки строительства автотранспортом. Другой ночевал на металлобазах, стоя в огромных очередях и вывозя потом металлопрокат на базу или на участки. Третий был в командировке, а больше никого и не было. Был ещё отдел комплектации, в котором работали две женщины: они занимались обработкой документации, заявками и прочими бумагами, зарывшись в них с головой. Телефоны не умолкали ни на минуту. Звонили с участков, требуя с нас строительные материалы. Звонили изо всех отделов управления строительства, давая ценные указания. Звонили мы, выискивая эти строительные материалы, так как в те годы строительные материалы просто так было не купить и не получить. Голос из кабинета начальника УПТК перекрывал все звонки. Он тоже искал, требовал, ругался, но уже больше с Москвой – с отделом материально-технического снабжения Главтоннельметростроя. И поскольку голос Лейтеса нёс громогласную брань и ругань за пределы кабинетов и даже здания, начальники участков и строительных подразделений, приезжающие на очередную оперативку, безошибочно определяли его местонахождение. Ввиду того, что всех стройматериалов всегда не хватало, всё, что могло быть приобретено в больших, чем необходимо, количествах, завозилось на базу и затем обменивалось со многими другими предприятиями на другие материалы. Названия некоторых из них, суть которых понималась в сокращениях, до сих пор вспоминаются с благоговением и восторгом: Волговятглавснаб, Волговятметаллоснаб, Бумлегснаб, Химпродснаб… Была ещё одна очень интересная и крупная организация, называлась она Волговятмашэлектроснабсбыт…

В подразделениях имелись свои отделы снабжения. В Тоннельном – Луценко Володя, который приехал в Горький вместе с отрядом из Невинномысска. Прищуренным левым глазом всегда смотрел с хитринкой, как будто прикидывая, что можно с тебя взять. В СМУ-1 – Миша Жак, невысокого роста, полный, круглый, такой же широкой души человек, «железный» исполнитель. В СМУ-2 – Лёша «Ганс», высокий худощавый парень в постоянной с высокой тульей кепке с прямым большим козырьком, он был похож на немца, потому и Ганс. Умел чётко обосновать заявку на материалы, ну а уж выбить выполнение её было делом техники. Все они тоже выискивали, доставали и завозили на свои участки всё, что можно и чего нельзя, иногда не согласовывая с Зиновием Лазаревичем. За глаза его называли Торгаш или Главный Меняла, на что он сильно обижался и всегда ругался. Менялось всё на всё. Металл на пиломатериал, арматура на листовое железо, лес на краску, краска на гвозди и так далее, и тому подобное. Иногда получалась такая длинная цепочка, такая путаница, что, выяснив истинную причину заявки только «в седьмом колене» и совсем на другие материалы, Зиновий Лазаревич выдавал такую громогласную тираду из многоступенчатого мата, что видавшие виды строители пригибали головы от таких надстроек и выражений и звенели стёкла. Мат был неискореним. Ругались все. Начиная с главного инженера, Зборовского Владимира Владимировича, вскоре ставшего начальником управления строительства, главного диспетчера, Разумовского Юрия Александровича, – и кончая простым экспедитором и хорошим, в общем-то, парнем Юркой Коробковым. Лейтес был очень строг, но справедлив. За необоснованно невыполненное задание мог одной рукой приподнять тщедушного невысокого Коробка, подвесить, прижать его к стене, как Карабас-Барабас Буратино, и вытряхнуть из него всю душу, пока тот не скажет: «Виноват, исправлюсь». На самом деле его вины не было почти никогда. Стечение обстоятельств и задания ему были объективно таковы, что другие могли их никогда не выполнить. А он, маленький, худенький, с загоревшим до черноты лицом от ожидания в постоянных очередях и работы в «поле», почти всегда пьяненький, за что и получал, был надёжным исполнителем. Лиловая Рубашка – Юрий Степанович Ходалёв был начальником отдела, где я работал. Практически заместитель Лейтеса, до введения такой должности. Старый снабженец, очень опытный, он знал Волговятку (Волговятглавснаб) от чердака до подвала, был там нашим представителем или «попрошаем». Так в шутку его называл Владимир Владимирович Рухман – заместитель начальника Металлоснаба. А Степаныч – так, по-родственному, звал его весь снабженческий мир – кланялся с просьбами для нужд метро и знаменитому Цопа – начальнику Металлоснаба, и, когда все отказывали, а было очень надо, шёл к самому Рубинчику – начальнику Волговятки. И тот почти всегда находил возможность помочь.