Не сердите толстяка
Шрифт:
– Мяв.
– Да ну их, в конце концов, не виноват я.
– Гав? – Белочка недоверчиво положила голову на кровать.
– Да зуб даю.
– Мяу!
– Барсик, уйди. Это мой зуб, – отпихиваю кота, который своими немытыми лапами полез мне в рот. И на всякий случай пояснил, а то с этого придурка станется лишить меня зуба: – Ты бы видел эти буфера!
– Мяу?
– Вау! Там такое… Тьфу, – сплёвываю кошачью шерсть. – Да ну тебя.
Откручиваю крышку и выпиваю содержимое:
– Тьфу. Гадость. Кхе-кхе… – похоже, наглотался кошачьей шерсти. Надо было прополоскать рот. НАДО БЫЛО!!! Говорят же, горбатого только в могилу. Вот и я всё никак не могу успокоиться.
Пришла темнота.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Пип-пип… пип-пип… Что за противный звук-то такой? Так и долбит по ушам. Открываю глаза и тупо пялюсь в потолок, потому что голова не хочет поворачиваться. И руки шевелиться не хотят. Мать моя ведьма! Меня что парализовало?! И ещё это нудное пип-пип… Да что происходит-то? Ещё раз пытаюсь пошевелиться и на этот раз пусть немного но, удаётся повернуть голову.
Офигеть! Во что превратилась моя комната? Это что за филиал больнички? Что это за агрегаты кругом? А? Я вас спрашиваю! Кого вас? Да того, кто знает, что за беспредел тут творится. И вот это пиканье стало быстрее. Похоже, это какой-то прибор.
Рядом с кроватью в кресле сидит какой-то мужик и не просто сидит, а нагло дрыхнет. В то время когда я тут…
– Очнулся! – неожиданно открыв глаза, странный тип взвыл дурным голосом и куда-то ломанулся.
Вот я не понял. Что происходит-то? Натаскал сюда всяких приборов, связал меня, сунул под ухо нудную пикалку, а теперь ещё и орёт? Вот я счас как освобожусь, да как дам ему промеж глаз.
– Мяу-мяу-мяу…
Чё за фигня? Это что за облезлый и худющий кошак обниматься лезет? Он что, рядом со мной в кровати лежал? А если у него блохи? А это что за дворняга руки лижет? Да что тут творится то?
И тут мне поплохело. Потому что дошло – дело плохо. Этот мужик не только меня связал, но и Барсика с Белочкой голодом морил. Всё! Хана ему. Счас как колдану. И как начну лютовать… Однако сквозь пересохшее горло не удалось протолкнуть даже звука. Ничего-ничего. Надо просто сосредоточиться. Унять скачущие туда-сюда мысли и сделать всё простым усилием этих самых мыслей. Это сложнее, но возможно. Сейчас-сейчас потерпите ребятки я вас спасу. А что с бабулей? А? Это ведь моя комната. Ну всё, мужик, я тебя не убью…
– Очнулся! – почти снеся входную дверь, ворвалась… мама? Папа? Василёк?
Надеюсь, никто меня не осудит за то, что я вырубился?
Сколько прошло времени сказать не могу, по причине того, что не знаю. Я тут без сознания валялся если кто не понял ещё. Но первое что услышал, было как бальзам на душу:
– Не надо стрелки переводить, – рычит бабуля, – я вам орала не ломитесь разом. Ну с Вадиком понятно, у него давно уже мозгов нету.
– Почему это нету? – возмущается батя.
– Потому! Это было ясно ещё в тот момент, когда ты на этой дуре женился!
– Мама! Немедленно извинись!
– И не подумаю! – рыкнула бабуля. И тут же куда более добрым голосом продолжила:
– Оля, дочка, ну ты же умный человек – не только знахарь, но и врач. Ты же должна была понимать, что Тимошке нельзя сейчас волноваться, – и рявкнула во весь голос: – Так какого… ты вперёд своего идиота-мужа бежала?
Наступила тишина. А у меня радостно забилось сердце. Ясно же что всё в порядке.
– Ба-а-а-а… – по голосу слышно, что братишка плачет. – А Тима теперь умрёт, да?
– Ну что ты, маленький, конечно нет.
Бабка и маманя начинают успокаивать мелкого. Ну что ж пора открывать глаза. Подраться, конечно, не подерутся, но и выяснять отношения могут ещё долго.
– О! Тимоха ожил, – радостно скалится батя, которому уже надоели бабские разборки и он, подпирая своим могучим телом стенку, с надеждой пялился на меня.
Собственно только благодаря его реакции я и остался жив. Говорил же, с моими родственниками враги не нужны. Как он их успел перехватить, чтоб не задушили на радостях, даже не представляю. Просто размазался в пространстве, исчезнув в одном месте и материализовался прямо перед мамой и бабушкой, прикрыв меня своей могучей грудью.
Я тоже так хочу-у-у. А то у меня такое получается только в режиме Берсерка, а у бати всегда. Ну да, на то он и батя. Вот помню, он как-то отметелил разом и деда своего и прадеда. Красота! А ведь те тоже не мальчики с улицы. Всё-таки не так всё просто с его отцом. Скорее всего, темнят чего-то предки, как всегда. И дед был всё же не обычным человеком. Вон как батю успел натаскать, пока жив был. И спасибо этому прекрасному человеку, которого я никогда не знал. Иначе бы меня собственные мать с бабулей придушили.
– А ну тихо! – рявкнул отец. – Вы что, ополоумели?
Подействовало, угомонились и, заверив батю, что всё в порядке, приступили к моим истязаниям. То есть стали проверять моё состояние, используя какие-то странные приборы и заканчивая вполне узнаваемыми амулетами. Вердикт: жить буду.
А затем начался ад. Самый натуральный. Влив в меня восстанавливающие зелья, принялись мять и растирать мою бедную исхудавшую тушку. Да-да. Не только Барсик и Белочка исхудали, но и я. Причину же мне объяснил батя, в свойственной ему манере. Эдак хитро усмехаясь в усы просветил:
– Кстати, поздравляю с прошедшим днём рождения.
– Как с прошедшим? – опешил жутко замученный родственницами я.
– А вот так. Март уже заканчивается.
– Ты больше чем полгода в коме провёл, – вздохнула мама. – Перепугал нас до полусмерти.
Так вот оно что. Я-то думаю, откуда тут столько народу. В том числе младший брат, в то время пока надо мной измывались, как раз притащивший две миски для моих пушистых друзей. Белочка с довольной мордахой наворачивала кашу с мясом. А Барсик не знаю с какой мордахой… Потому что по самые уши уделался сметаной. Этакая сметанная морда.