Не шути со мной, Рыжая
Шрифт:
– С докторской.
– Это уже меняет дело…
Бутылка виски опустела окончательно за пару часов, и только сделав последний глоток, Лебедева поняла насколько опьянела. Смотрела на Дмитрия осоловевшими глазами и мысленно пыталась уговорить голову не кружиться так сильно.
– Признайтесь честно, Дмитрий Александрович, вы меня напоили, чтобы мной воспользоваться, пока я не могу дать отпор? – алкоголь развязал язык, и Аня сама не замечала, как слова слетали с губ. – Предупреждаю, я больно кусаюсь.
Для убедительности Лебедева даже пару раз показательно
– Рыжая, ты действительно думаешь, что мне нужно споить женщину, чтобы затащить её в постель? – пренебрежительно фыркнул мужчина и пьяно улыбнулся.
– А что, нет?
– Ты хочешь проверить?
– П-ф-ф, вот ещё выдумал…
– Трусиха.
– Позёр, – не осталась в долгу девушка.
– Поспорим?
– Ага, разбежалась…
– Я же говорю трусиха.
– Пижон.
– С тобой невозможно договориться! – он удручённо покачал головой.
– Да, я такая, – довольная собой проговорила Лебедева. – А ещё я больно кусаюсь.
– Ты же это вроде говорила, – нахмурился Дима, вспоминая.
– Повторение – мать учения.
– Прозвучало как тост.
– У нас же виски закончилось…
– Зато кофе ещё даже не начиналось.
Чашка крепкого кофе и бутерброд с докторской ясности в разум не внесли. По крайней мере, у Ани. Лебедев же один с аппетитом уплетал за обе щеки то, что готовил на двоих, не стесняясь её пристального взгляда.
– Знаешь, что сейчас будет самым логичным после бутылки виски и кофе? – поинтересовалась девушка, подперев ладонь под тяжёлую голову.
– Вряд ли тебе мой вариант понравится, – ухмыльнулся Дмитрий, допивая содержимое чашки.
– Пошляк.
– Заметь, Рыжая, об этом ты сама подумала.
– Вообще-то, я изначально имела в виду сон.
– Ну, и я в каком-то смысле думал о том же.
– Знаю я твои смыслы…
– Вот видишь! Опять ты об этом подумала, не я.
– Ты невыносим!
– Могу сказать о тебе то же самое.
– Оставь посуду, – приказала Аня, когда Лебедев, слегка покачнувшись, поднялся и направился к раковине. – Я завтра, так и быть, вымою.
– Просто мечта, а не женщина.
– Ты ещё мои вареники не пробовал!
– Аккуратней, Рыжая, влюблюсь, женюсь, дома закрою и быть тебе домохозяйкой до конца дней, – Дмитрий лукаво подмигнул, вернувшись обратно к столу.
– Моих или твоих?
– Там уж как получится.
Лебедева рассмеялась, чувствуя, то от количества смеха и улыбок уже болит челюсть. За шуточными перепалками и лёгким флиртом она даже забыла про то, что произошло несколько часов ранее. Свыкнувшись с болью в горле, Аня перестала её замечать, но сонливость и усталость игнорировать не получалось.
– Я хочу спать, – призналась девушка, вздохнув.
Дима обернулся и недоумённо на свою гостью посмотрел.
– И в чём проблема?
– Я не помню куда идти.
Мужчина со смешком закатил глаза и подошёл к ней, протягивая руку:
– Пойдём, горе луковое.
– У меня имя есть, – беззлобно упрекнула Лебедева, поднимаясь на ноги и крепко хватаясь за предложенную ладонь.
– Ты
– А ты?
– Я тебе говорил, что ты невыносима?
Остановившись возле одной из дверей, Дима нажал на ручку, открывая, и посторонился, пропуская Аню в тёмную комнату.
– Спокойной ночи, Рыжая.
– И вам, Дмитрий Александрович, не хворать, – вспомнив их недавний диалог около её квартиры, язвительно повторила Лебедева.
– Я же говорю – невыносимая.
Дмитрий развернулся и, засунув руки в карманы, не спеша направился дальше по коридору, один лишь раз сбившись на шаг, когда до него долетело негромкое:
– Сладких снов… Дима.
Глава четвёртая.
Просыпаться под собственные стоны и головную боль, а не под ставшие родными «ясные дни», было непривычно и не особо приятно. Аня даже под одеяло с головой спряталась в надежде на избавление от пульсирующего пульса в висках и ломоты во всём теле, но похмелье оказалось сильным противником и на её попытки двигаться ответило подступившей к горлу тошнотой и головокружением. Вчерашнее распитие виски в компании с «Котиком» казалось уже не такой хорошей идеей, а когда перед глазами начали возникать воспоминания, Лебедева и вовсе решила из-под своего укрытия не вылезать. Не то, чтобы она никогда не напивалась в присутствии мужского пола и не творила глупостей, но перед Лебедевым выглядеть заядлой выпивохой не хотелось. Тот и так её всерьёз не воспринимает, постоянно смеётся и подначивает, а она сама ему ещё и поводы для насмешек даёт.
Аня глубоко вздохнула и медленно перевернулась на спину, убрав одеяло с головы. Глаза открывать не спешила, опасаясь, что как в какой-нибудь романтической комедии после весёлого вечера окажется в постели не одна, а в компании накаченного мужского тела. Страх был абсолютно глупым и необоснованным, потому что в доме Дмитрия никаких мужчин кроме него не было, а она ясно помнила, как прощалась с ним возле дверей теперь уже своей комнаты и желала тому сладких снов. Но поднять веки всё равно осмелилась только после того, как тщательно повозила рукой по второй половине кровати, проверяя наличие неожиданного соседства, и даже вытянула ногу в сторону для пущей уверенности в том, что в кровати она всё-таки находилась одна. Осторожно приподнявшись на локтях, Лебедева оглядела пустую комнату, заметив небрежно брошенный на кресло халат, открытый чемодан возле большого платяного шкафа и вибрирующий на тумбочке телефон.
– Слушаю, – прохрипела Аня, отвечая на звонок, после того как не с первого раза смогла дотянуться до смартфона и отключить его от зарядного устройства.
– О-о-о, нет, дорогая моя, это я тебя слушаю. Ты куда пропала? Почему не отвечаешь и не перезваниваешь? Ты же знаешь, что мы переживаем.
Звонила Юля, которая, судя по голосу, была в дороге и, похоже, как всегда, опаздывала. Лебедева нашла глазами настенные часы, показывавшие полдесятого утра, и похвалила себя за способность мыслить даже в таком разбитом состоянии.