Не случайный роман
Шрифт:
Варя повернулась к Березину и, вцепившись обеими руками в ремешок сумочки, перевела дыхание и тихо улыбнулась:
– Ну, мне…
Но Александр Сергеевич ей закончить не позволил. Знал, что она собирается сказать и перебил. Нарочно тряхнул рукой, давая часам сползти на запястье:
– Вот это да. Я и не думал, что наслаждаться искусством можно столько времени. Мы с тобой тут больше четырёх часов. Проголодалась?
– Нет, – правильнее всего сейчас было уйти, но так не хотелось. – Но от чашки зелёного чая я бы не отказалась.
– Тогда, в ресторан?
– Александр
– Возможно, поздно для Воробьёвых гор, или для Сокольников. Но в самый раз для парка Горького.
– Может, просто прогуляемся? По Набережной?
– По Третьяковскому мосту? – Березин усмехнулся. – До деревьев любви?
– Ой, я вовсе…
И как теперь выпутаться и объяснить, что не эти злосчастные деревья она имела в виду, что вообще не думала о них, Варя не знала. Но какого чёрта он о них вспомнил? Березин улыбнулся, показывая ямочки на щеках, и кивнул:
– Идём. Посмотрим на фонтаны, а потом к машине, я как раз её на Кадашевской оставил.
В вечерние часы субботним вечером движение по набережной было не такое оживлённое. Москвичи и гости столицы неспешно прогуливались по Лужсковскому мосту, делали памятные снимки на скамье примирения, или так же, как и Варя стояли, облокотившись о чугунные ограждения, и смотрели на взлетающие ввысь струи фонтанного комплекса. Березин стоял рядом, только взгляд его был направлен на дома Кадашевской набережной. И она не могла понять, зачем он здесь, с ней? Почему не попрощался и не позволил уйти, как она и планировала, сразу, как только они вышли из музея? Он же должно быть, и в самом деле проголодался, так почему же стоит тут, с ней, вместо того чтобы отправиться… Куда? Домой? В ресторан? Они уже больше часа гуляли вдоль реки. Так почему же? Неужели ей не показалось, что тот заинтересованный блеск карих глаз, что она ловила на себе, был не просто взглядом сурового директора, которому она оказывала посильную помощь?
Ей хотелось знать правду. Но спросить вот так, напрямую? Хотя, что она теряет? Она любила его так долго. И будет любить, всё равно. Даже если он скажет, что этот день был самым обычным днём, и она, в самом деле, просто оплачивала свой долг перед ним.
– Александр Сергеевич, – Варя встала в пол-оборота к нему, вцепившись руками в витиеватые переплетения парапета. – Вы же знали, что в Третьяковке можно оплатить услуги экскурсовода для любого количества посетителей? Ну, или взять аудио сопровождение?
– Нет. – Березин прислонился бедром к чугунному ограждению, – А к чему ты?..
– А ваши друзья или родственники. Откуда они?
– Какие родственники? Мои родители и сестра с семьёй живут во Владимире, а все друзья тут, в Москве.
Рано было радоваться, но Варя с трудом сдерживала непонятно почему зародившуюся в душе надежду.
– Вы сказали, что я должна вам помочь. С этой экскурсией.
– А? Это… – Варе показалось, что она сумела смутить его. Березин, застигнутый врасплох, потёр мочку уха, наклоняя голову и пряча от неё свои глаза. Словно на ходу придумывал правдоподобное объяснение. – Это делегация. Из Китая. Они прилетают для заключения
– Всё вы врете.
Она резко отвернулась, снова наблюдая за тем, как бурлили в реке фонтаны. Он не сказал правду. Стало быть, ничего это для него не значит. Она передёрнула плечами, снова давая себе слово постараться выкинуть его из своей головы. Но вот только сам Березин расценил этот её жест по-своему. Снял с себя пиджак и накинул его на девичьи плечи:
– Ты замёрзла. Прости, я должен был раньше сообразить…
Легкая ткань была согрета его телом. И Варя куталась в это тепло, в этот запах его самого, в который вплетались нотки терпкого мужского одеколона. Зачем всё это? Зачем его руки на её плечах, сжимающие, не отпускающие? Они тут? Вдвоём? Если он не может ответить честно, то должна она. Но, поставить точку в предложении, которое не просто не дописано, но и не начато, она не могла.
Ладно, попробует. Вот только еще раз наберёт его в свои лёгкие.
Она прикрыла глаза, наклонила голову и щекой коснулась грубоватой льняной ткани:
– Вы? Вы ухаживаете за мной?
Ухаживаете… Это слово, немного старомодное, заиграло на губах Березина легкой улыбкой. Он чуть крепче сжал худенькие плечи, опустил голову и кончиком носа провел по светлым волосам, вобравшим в себя, запах июльского вечера. Шёлковое золото манило прикоснуться к нему губами. Нежное, мягкое.
– Варька, – его шепот тонул в медовом вкусе её волос, – я должен тебе сказать… Хочу попросить тебя… Пригласить… Я хочу пригласить тебя на завтрак.
Его сбивчивая речь путала мысли. Сказать, попросить, на завтрак… Что он имеет в виду? Ему снова нужна её помощь? И только? Варя развернулась к нему, положила ладони на широкую грудь и в сотый раз ругала себя, что как последняя слабачка не может заставить себя прекратить всё это, никому не нужное. Что цеплялась за какие-то, видимые только ей, сигналы и знаки.
Завтрак? Пусть будет завтрак, ладно. Еще одна возможность стать на полшага ближе к нему.
Глубокие складочки прочертили её лоб, когда она всматривалась в карий омут его глаз:
– Завтрак? Но, но я не знаю, что вы любите? Во сколько завтракаете? А ещё, где живёте?
– В Немчиновке. – Березин улыбнулся, пытаясь понять, что она имеет в виду. – У меня там дом.
– Боже, в Немчиновке… это где? И как я успею?.. Это далеко?
– Минут двадцать на машине, если нет пробок.
– На машине… Но у меня нет машины. А автобус? Метро открывается в шесть… но туда не ещё не проложили?..
Александр Сергеевич едва сдерживал рвущийся наружу смех, когда, наконец, понял, о чём именно лепечет Варя. Он взял в ладони её лицо, подушечкой большого пальца провёл по такой сводящей его с ума пухлой верхней губе, и, любуясь глубиной её глаз, сказал:
– Глупенькая моя. Я тебя, тебя хочу пригласить на завтрак. К себе домой. Хочу провести с тобой всю ночь. Хочу любить тебя, а потом приготовить тебе то, что ты любишь.