Не смотри в глазок
Шрифт:
Офис управляющей компании оказался закрыт. Возле него галдели несколько женщин. Мы ещё издалека услышали, что воды нет ни у кого в четвёртой секции. То есть в нашей.
– Да у них всё через одно место делается! – рокотала дородная мадам, напоминающая огромную глыбу из желе. – Купили, млин, квартирку. На прошлой неделе два раза воду отключали. А объявление повесить им, конечно, недосуг. Мы ж терпилы.
Рядом с ней стояла девочка лет пяти. Женщина то и дело автоматически поглаживала дочку по голове, не переставая при этом возмущаться.
– Простите, известно ли, когда дадут воду? –
– А когда соизволят! – сказала мадам. – Прекрасную застройщик нам насадил управляющую компанию. Мы ж тут все кто? Мы жильцы, мы никто! Надо заявление писать на них. За наши же деньги – такое отношение. Баки мусорные нюхаем недельной свежести. Вентиляция еле дышит, ни фига не тянет. Кондиционеры ставить нельзя, а мы от жары подыхаем. А теперь ещё без воды. Уморить нас хотят. Одного, вон, уже угробили! Допрыгались! Мало им судебных исков!
– Кого угробили? – не понял я.
– Никого, – ответила за женщину мама, – не встревай. – И снова спросила желеобразную мадам: – Так что вы знаете про воду?
– Да ничего не знаю, как и вы. Вы тоже из четвёртой секции? Что-то я вас не видела.
– Мы только заехали.
– Случайно не в четыреста вторую? – прищурилась женщина.
– Да. А что?
– Да так, ничего. Я думала, вы из местных, а вы снимаете… Забудьте. – Женщина растерянно стрельнула в маму глазами и замолчала, демонстративно глядя в сторону.
Наконец, за нашими спинами раздался бодрый женский голос:
– Так, товарищи! Я знаю, почему вы тут стоите, но воду уже дали! Просто перекрыли ненадолго стояк. Давайте без паники! – Ясно-понятно, это была управляющая.
– Слава тебе господи, – едко сказала ей мадам и ушла вместе с дочкой, оглянувшись на нас с мамой по дороге.
В квартире я наконец принял прохладный душ. Мама попрыскала на свою розовую блузку водой из пульверизатора и стала её гладить, отчего сделалось ещё жарче.
– Потерпи, – сказала она. – Я на работу завтра что, в неглаженом пойду?
– Я вообще молчал.
Завтра мама заступает на должность «медсестра кабинета функциональной диагностики» в клинической больнице № 15. Будет снимать кардиограммы у тех, кого привозят на скорой. Только вот смены поначалу будут ночные и график плавающий. На мой вопрос, почему она не взяла дневные, мама сказала: «А ты найди-ка работу после того, как пять лет была домохозяйкой! Скажи спасибо, что хоть рядом». В общем, сейчас мало тем, которые я могу поднимать с ней, не волнуясь о её реакции.
– Есть будешь? – Мама повернула ко мне раскрасневшееся от жары и пара лицо.
Я не стал признаваться, что папа меня покормил, сказал просто:
– Жарко. Не хочу.
Я выудил из морозилки мороженое, пошёл в комнату и стал прикладывать его ко лбу и щекам. Потом съел. Ненадолго полегчало.
В итоге я пролежал на кровати до самого вечера в каком-то полузабытьи, тупя в телефоне, а вечером переоделся в пижамные шорты, чтобы вернуться в постель уже по-настоящему.
Я думал, что
Я схватил телефон. Не закрыл какую-то вкладку, и вот, пожалуйста, мобильник что-то решил про себя и заиграл в два часа какой-то противный рэп. Который я его искать не просил. Который он выбрал сам. Сон улетучился.
Я, стараясь ступать тихо, пошёл на кухню за стаканом воды. Открыв дверь в прихожую, я удивился. Здесь было значительно прохладнее, чем в моей комнате. Возможно, вентиляция, которую ругала дородная мадам, работает не так плохо: откуда-то же веет холодком! Я сунулся в ванную – не отсюда. Тут просто сауна. Но раз прохлада есть, нужно ею воспользоваться. Выпив полстакана воды, я сел на банкетку, поверхность которой теперь приятно холодила, и привалился к стене. Ммм… Буду сидеть в прихожей и ни о чём не думать. Я поставил стакан на пол, посмотрел на своё отражение в зеркале на входной двери. Уши всё так же оттопырены, ноги, торчащие из шорт, по-прежнему незагорелые и тонкие. Мама говорит, что я «интересный», но я знаю, что не красавчик, и волосы на себе из-за этого не рву. Да и рвать нечего. Меня стригут почти под ноль, чтобы «опрятно».
Всё в этой квартире с дешёвым ремонтом хуже, чем в нашей предыдущей. Единственное, что тут точно круче, – входная дверь. Та, что в нашей «трёшке», стоит ещё с восьмидесятых, а на этой замков три штуки, две цепочки, и всё сияет.
Я посмотрел в глазок, чтобы узнать, как выглядит сквозь него подъезд и сильно ли искажает его линза, – и столкнулся с кем-то взглядом. За дверью, буквально в пятнадцати сантиметрах от меня, кто-то стоял. И тоже смотрел в глазок. Не в мою сторону, а прямо в глазок. На меня.
Отскочив, я ударился головой о стену. Я потёр башку и сразу же наступил на что-то мокрое. Это упал на пол стакан. Я поднял его. Нормальная такая встрясочка!
Я был уверен, когда снова подошёл к двери, что незнакомца за ней уже не будет. Он наверняка услышал звяканье стекла и удар о стену. Сейчас я увижу в глазок, как он суетливо удаляется от квартиры, сконфуженный не меньше меня. Но человек по-прежнему был там. И он снова безошибочно поймал мой взгляд, хотя на этот раз я не издал ни звука, ничем не выдал себя. На меня в упор смотрели чьи-то глаза.