Не соблазняй меня
Шрифт:
— Если честно, то я пытался уговорить Джеки поступить именно так. Но она и слышать ничего не желает. Не хочет, чтобы ее имя упоминалось в выпусках новостей.
— Слишком поздно, — сказал Скотт. — Сейчас ей уже нечего терять. Все ее секреты и так всем известны. И почему бы вам в таком случае не перейти в наступление? Наймите представителя по связям с прессой. Явитесь перед общественностью счастливыми женихом и невестой и постарайтесь смягчить неприятное впечатление от последних репортажей. Общественное мнение имеет одну особенность —
— Если я скажу, что люблю Джеки Тейлор и что она порядочный, честный человек, вряд ли это будет иллюзией.
— Тем более вам следует так поступить.
— Нанять представителя по связям с прессой, говоришь? — Эйдриан обдумал его предложение и покачал головой: — Она на это ни за что не пойдет.
— Возможно, ты недостаточно настойчив. — Скотт выгнул бровь. — А сейчас пойдем-ка домой и поздравим твою сестру.
— Я буду через минуту. — Скотт ушел, а Эйдриан вновь устремил взгляд на море. Солнце уже скрылось за горизонтом, на небе проглянули первые звезды, и Эйдриану вспомнилась та ночь, когда они с Джеки стояли на балконе, любуясь небом.
Воспоминание оказалось таким ярким, что Эйдриан мог бы поклясться: в этот момент он даже чувствовал ее присутствие рядом с ним. Может, она в этот момент тоже смотрела на звезды? Загадывала желание? Хотя умела ли она вообще это делать?
Единственное, чего он мог бы пожелать в этот момент, — это чтобы она сейчас была здесь. Если б он только еще раз мог поговорить с ней наедине, убедить ее, что не все так плохо, что выход есть, что их счастливое будущее не отменяется…
Джеки стояла на квартердеке, глядя в небо, ощущая в душе нестерпимую боль. Ей казалось, будто часть ее существа умирает. Зная, что поступает правильно, она, тем не менее, отчаянно тосковала по Эйдриану и страстно, всеми силами своей души стремилась к нему.
«Не смей, — грозила она себе. — Не смей желать его. Не смей надеяться. Не смей мечтать. Это принесет тебе только страдания».
И все-таки ей не удавалось укротить себя: слишком уж реальными и привычными в последнее время стали для нее надежды на счастье. Та часть ее существа, которую Джеки всю жизнь держала в узде, теперь рвалась на волю, на простор такой же бескрайний и глубокий, как воды залива. Сосредоточившись взглядом на самой яркой звезде в небе, она представила себе Эйдриана.
«Вот бы сейчас ты был рядом со мной».
Ответом был шепот легкого ветерка да плеск волн. Джеки повернулась и пошла к себе в каюту. Там она легла на кровать и долго лежала, не смыкая глаз, пока, наконец, не уснула.
Где-то посреди ночи ее сон нарушил легкий шум, словно кто-то шаркал по главной палубе. На борту никого, кроме нее, не было, поэтому Джеки насторожилась. Весь сон как рукой сняло. Усилием воли она заставила себя лежать смирно и прислушалась. Шаги направлялись в кают-компанию, приближаясь прямо к ее двери. Одним плавным движением она схватила с полки над головой пистолет, села на кровати и, сжав обеими руками рукоять оружия, нацелила дуло на дверь.
Дверь распахнулась, и на пороге на фоне лунного света, проникавшего через грот-люк, показался силуэт мужчины.
— Стоять на месте! Не то в твоей груди сейчас появится дырка величиной с Барбадос!
— Дьявол! — Незваный гость резко отпрянул, нечаянно толкнув дверь, и его лицо осветилось лучами лунного света.
— Эйдриан! — С бешено колотящимся где-то в горле сердцем Джеки опустила пистолет. — Что ты здесь делаешь?
— Приехал поговорить с тобой.
— Среди ночи! Как ты попал на борт?
— Перемахнул через ворота.
— Ты что, не мог позвонить?
— Ну конечно! У нас с тобой последние несколько дней были такие содержательные переговоры по телефону! И почему это я не подумал позвонить тебе, ума не приложу. Атеперь, может, уберешь свою пушку?
Джеки вернула пистолет на прежнее место на полке.
— Который сейчас час?
— Около двух ночи, наверное. — Эйдриан подошел и с ногами забрался на кровать. — Подвинься-ка.
— Что ты делаешь? — Джеки отодвинулась и прижалась к стене, освобождая ему пространство.
— Ложусь. — Он упал на спину и положил руку на глаза. — Денек выдался — не позавидуешь, а я потом еще пять часов на мотоцикле сюда добирался, так что башка теперь просто раскалывается. У тебя есть аспирин?
Джеки, пораженная тем, что он здесь, сначала некоторое время безмолвно взирала на его большое тело, распростертое у нее на кровати, а потом все же встала с постели и пошла к аптечке в гальюне. Все еще опьяненная счастьем оттого, что Эйдриан так любит ее, что решился проделать ночью такой длинный путь, она вернулась с аспирином и стаканом воды в руках.
— На вот.
— Спасибо. — Эйдриан присел на кровати, взял у нее таблетку со стаканом и хмуро оглядел ее. — Это моя рубашка?
Джеки смущенно потянула за край белой рубашки, в которой теперь спала, чтобы создать для себя хотя бы иллюзию его присутствия.
— Ты… это… забыл ее здесь в ту первую ночь.
— Ах да. Я ее забыл. — Эйдриан проглотил аспирин и поставил стакан на полку. — Ну ладно, давай с тобой договоримся следующим образом. Ты не разрываешь со мной помолвку.
— Это кто говорит? — Изумление Джеки мигом исчезло, и она уперлась руками в бока.
— Это я говорю. Я — тот парень, который ни от кого еще не слышал слова «нет», помнишь?
— Что ж, на сей раз тебе придется его услышать.
— Черта лысого! Сперва, мы найдем пороховницу.
— Хочешь сказать, мы будем молиться, чтобы Карл ее нашел. После того как меня в прессе обвинили в ее хищении, я не собираюсь больше заниматься ее поисками.
— Карл останавливает работы.
— Ну вот! Прекрасно. — Джеки тяжело опустилась на кровать рядом с Эйдрианом. — Теперь уж мне точно конец.