Не споткнись о Полярный круг
Шрифт:
Более свежие, хотя столь же неопределенные сведения собрал бывший комиссар из дивизии Котовского одессит Уваров. В 1930 году судьба забросила его заниматься заготовками леса в Анадырском районе. И там он услышал от местных жителей рассказ о том, что где-то на водоразделе Сухого Анюя и Чауна «стоит гора, всюду режется ножом, внутри яркий блеск…» И гора эта — серебряная.
В 1963 году в городе Анадыре проходило совещание геологов северо-востока нашей страны, принимал в нем участие и автор этого повествования. После совещания был устроен банкет, на котором мы весело комментировали неопределенные, похожие на легенду сведения комиссара Уварова о местонахождении Серебряной горы. И тут вдруг вошел начальник Геологического управления
Через некоторое время неугомонный комиссар в присланном им письме требовал, чтобы геологи во чтобы то ни стало продолжили поиски Серебряной горы. Указал ее название — Пильхуэрти Нейка. Что означают эти слова, на каком они языке — никто из нас не знал. Было у Уварова и несколько других, тоже весьма неопределенных ориентиров: верховье крупных рек Анюй, Чаун, Анадырь, граница леса и тундры. А еще комиссар говорил, что надо найти чукчу, которого он называл Костей из рода Дехлянки, знавшего якобы все о Серебряной горе.
Дошло до того, что в 1968 году главный геолог Северо-Восточного геологического управления приказал мне составить программу и организовать поиски Серебряной горы. Тщетность такой затеи была совершенно очевидной, поэтому я отказался от задания и назвал подобную программу выбрасыванием государственных средств на ветер. Старого колымского зубра, видимо, так удивила моя дерзость (дисциплина в Дальстрое была достаточно жесткой), что он объявил мне в приказе всего лишь «поставить на вид за недопустимую форму отказа от своих служебных обязанностей». Писать и выполнять программу поисков Серебряной горы поручили другому геологу. Разумеется, он только зря потерял два года.
Все имевшиеся указания о Серебряной горе на Чукотке настолько неконкретны, что едва ли могли оказать какую-либо помощь при геологических поисках. Настораживало и то, что археологи не нашли в этих краях ни одной серебряной вещи при раскопках ни древних, ни сравнительно молодых захоронений. Если раньше здесь добывалось так много серебра, что ламуты намеревались якобы заплатить этим металлом ясак сборщикам пушнины (так явствует из архивных документов), то трудно объяснить полное отсутствие серебряных изделий у местных народностей.
И все же одно важное обстоятельство позволяет надеяться, что легенды о Серебряной горе небеспочвенны. На Чукотке действительно найдены серебряные и золото-серебряные месторождения. И первая такая гора была обнаружена нашей геологической партией, когда мы еще ничего не знали о легенде.
Однажды ранней весной, когда ослепительный голубоватый снег еще надежно укрывал долины, а огромные стаи белых куропаток водили на снегу свои причудливые хороводы, наша геологическая группа тщательно осматривала маленькое, диаметром не более сорока метров, идеально круглое озеро у подножья одной из разноцветных гор Чукотки. Озеро служило истоком небольшой речки. Лед на озере подтаял и раскристаллизовался, но вода еще нигде не проступала. И только в центре зияла полуметровая полынья, расширяющаяся книзу. Мы измерили толщину льда, попробовали из полыньи воду, которая оказалась обычной — холодной и вкусной. И затем начали строить гипотезы о происхождении полыньи.
Первая версия о подледном животном, еще не известном науке, была сочувственно выслушана и безжалостно отвергнута. Чудовище озера Лох-Несс здесь бы не поместилось, да и для менее экзотических водных или земноводных обитателей озеро непригодно из-за своих малых размеров. Более правдоподобной казалась гипотеза о теплых источниках и газовых выходах. На всякий случай отобрали пробы воды, горлышки бутылок намертво залили сургучом. А когда попристальнее всмотрелись, то сквозь толщу прозрачной воды увидели на дне озера черный предмет.
Прекраснейшие гипотезы нередко погибают при столкновении с самыми прозаическими фактами! На дне озера мы обнаружили темную консервную банку из-под сардин. И сразу вспомнили, что где-то здесь на одном из своих самых ранних зимних маршрутов устраивали привал и обед. Озеро в то время было надежно замаскировано снегом. Все стало до обидного ясным. Брошенная банка нагревалась под лучами весеннего солнца, лед под ней протаивал, и ледяные призмы на этом участке обрушились в первую очередь. Нередко случается, что даже опытные исследователи принимают последствия своего неосторожного вмешательства в природу за чисто природные явления.
И тем не менее наше круглое озеро имело свою тайну. Но она была раскрыта позднее.
Растаял снег, тундра и горы преобразились. Наступили горячие геологические будни: маршруты, составление карт, лотковая промывка отложений рек и ручьев в поисках крупиц самородного золота и других минералов, проходка канав и траншей с целью проследить рудоносные жилы и масса других работ. Первая радостная находка была неподалеку от озера. Обнаружили странные коричневые глыбы, растянувшиеся цепочкой на несколько сотен метров. От удара молотка глыбы разваливались со странным хрустящим звуком, и на солнце сверкали кристаллы антимонита, его еще называют «сурьмяный блеск». Метровые в диаметре глыбы состояли почти из чистого сурьмяного блеска, покрытого сверху коричневатой корочкой окислов. Выходы сурьмяной жилы были столь велики, что возникло предположение об открытии крупного сурьмяного месторождения. Уже на следующий день антимонитовую жилу начали вскрывать канавами и траншеями, чтобы выявить ее размеры. И вот только тогда неожиданно открылась тайна озера.
Двое рабочих пожаловались геологам, что в траншее у озера у них прямо на глазах «гниют» сапоги, видимо, от тамошней глины. Геологи осмотрели сапоги, потом все по очереди стали пробовать глину из траншеи на вкус. Глина была жгуче-кислая. Сульфатная зона — отложение солей серной кислоты! Вот в чем тайна озера. Это сульфатный карст. Соли серной кислоты растворялись поверхностными водами, в результате появилась озерная просадка — впадина. А скалы над озером из-за этих же солей были «мягкими» и всюду резались ножом так же, как скалы легендарной Серебряной горы.
После того, как обнаружил и антимонитовую жилу и сульфатные залежи, окрестные скалы были подвергнуты такому осмотру и простукиванию молотками, какому мог бы подвергнуться лишь самый любимый пациент самого внимательного врача. И вот тогда нашли золото-серебряную гору. Не ту из легенды, о которой мы узнали позднее, а другую, но тоже серебряную. Однако сначала в ней нашли золото. И случилось это так.
Рабочие, наверное, в сотый раз дробили в железной ступе образцы пород, отбитых геологами от скал. Промывальщик отмывал каменную муку на своем лотке и под сильной лупой рассматривал оставшиеся на дне лотка крупицы тяжелых минералов. И вдруг — золотые крупинки и много золотой пыли… А когда прошла золотая горячка, то в «мягкой» скале, которая «всюду резалась ножом», нашли еще и вкрапления темно-серого минерала с металлическим блеском. В тончайших осколках под бинокулярной лупой минерал просвечивал густо-красным цветом и оказался серебряным минералом — пираргиритом. С помощью паяльной трубки из него удалось выплавить великолепный королек серебра. Он был огромен, почти полсантиметра в диаметре! Геологи сплющивали его молотком, по очереди пробовали на зуб: не фальшивое ли серебро? По общему приговору серебряный королек положили на сохранение в бачок с питьевой водой. Серебро, как известно, облагораживает воду. Облагороженную воду мог пить каждый в неограниченных количествах.