Не спрашивай
Шрифт:
— Я думаю да, — в голосе Мэй послышалось сомнение или даже смущение. — «Скажи Дортмундеру, что это именно то, чем он любит заниматься», — так он сказал мне.
— Это не предвещает ничего хорошего, — предположил Дортмундер, и микроволновка запищала, соглашаясь с ним.
2
Дортмундер вошел в «Бар и Гриль», когда часы показывали десять вечера. Постоянные клиенты были заняты обсуждением ежегодного автопробега под названием «Indy 500» и почему он получил именно это, а не любое другое название.
— Это потому, — объяснял первый клиент, — что они бегут
Бармен Ролло куда-то запропастился, его нигде не было видно.
— Не правда, — ответил второй клиент. — День Независимости празднуют 4 июля.
Дортмундер подошел ближе к барной стойке в поисках Ролло. Первый завсегдатай попятился и уставился с агрессивным возмущением во взгляде на второго человека:
— Что за ерунду ты несешь? Четвертое июля — это четвертое июля!
Стремянка за баром была спущена, а подвальный люк открыт. Дортмундер присел и стал ждать.
— Четвертое июля День Независимости, — настаивал второй клиент со спокойствием хорошо образованного ученого. — А Indy 500 проходит в День Памяти, если ты хочешь знать.
— Тогда почему этот автопробег не называют Память 500?
— Место, где он проходит, — вмешался третий, но нет, он, по-видимому, был не совсем настоящим завсегдатаем, раз позволил перебить себя первому завсегдатаю, который с прежним спокойствием отстаивал свою точку зрения.
— Весь секрет названия Инди кроется в том, что назвали этот пробег в честь парня из фильма «Искатели утраченного ковчега». Он ведь великолепно справился с ролью водителя. Индиго Джонс, а прозвище Инди.
— А знаешь, — размышлял третий, — это только в этом году его зовут Инди 500, — да, это был именно он. — В следующем году, — открыл он тайну целому миру, — состоится Инди 501.
Все замолчали и призадумались.
— Его называют Инди, потому что… — произнес не постоянный клиент.
— Ты хочешь мне сказать, — обратился первый клиент к третьему, — что Инди 500 начался в 16 веке? Ты уверен, что у них тогда были автомобили?
— Они пользовались первые несколько лет колесницами, — пояснил третий клиент. Вот откуда был взят сюжет для фильма «Бен-Гур». Это как Супер Боул с номерами, экс-экс здесь и экс-экс там. Только они пользуются американскими цифрами. 500. 501.
— Индиана… — начал не постоянный клиент.
— Это не Индиго, — произнес второй клиент.
Первый повернулся, чтобы противостоять новым вызовам его
эрудиции:
— Что? Разве это не Индиго?
— У парня другое имя, — ответил второй завсегдатай. — Индиго это какой-то фрукт, похожий на апельсин или куинси.
— Точно, — согласился третий посетитель. — Моя первая жена печет пироги.
Первый клиент сделал очередной полуоборот на стуле и, приподняв бровь, обратился к третьему клиенту:
— Индиго пироги?
— И куинси пироги. И рубабайга.
Ролло тяжело поднимался по подвальной лестнице, отвинчивая пробку полной бутылки «Amsterdam Liquor Store Bourbon», который он называл «Наш собственный бренд». Когда он увидел Дортмундера, смотрящего на него сверху вниз, он остановился.
— По второй заказанной бутылке бурбона я понял, что ты должен прийти, — сказал Ролло.
— Энди Келп здесь? — Дортмундер подумал, что тот уже рассказал Тини о рыбе.
— Пиво и соль также, — добавил Ролло. — И две водки и красное вино.
— Две?
— Твой большой приятель притащил с собой какого-то парня, — ответил Ролло.
Он поставил мутную коричневую жидкость на стол, наклонился и с ворчание закрыл люк и убрал стремянку. Затем он вернулся к процессу открытия новой бутылки, которую он демонстративно извлек из подвала. Бармен торжественно поставил открытую бутылку и стакан перед Дортмундером и проинформировал:
— Я сказал им, что ты захватишь с собой еще одну бутылку.
— Спасибо, Ролло.
Постоянные клиенты были заняты теперь обсуждением новой темы. Нормально ли для мужчины, который женился один раз и все еще пребывал в браке, употреблять термин «моя первая жена». На эту тему высказались многие.
— Можно, но только не в ее присутствии, — поделился советом незавсегдатай, но никто не прислушался к его консультациям.
Дортмундер подхватил бутылку со стаканом и пронес их возле постоянных клиентов, направляясь в конец бара. Он прошел мимо дверей, украшенных фигурками собак из черного металла с надписями поинтеры и сеттеры, мимо телефонной будки с торчащими из разъема для монет проводами. Он добрался до конца коридора, где ручка на зеленой двери на несколько секунд поставила его в тупик. Но он быстро сообразил, как одновременно придержать одной рукой бутылку и стакан, а другой свободной рукой открыть дверь.
— …и больше никто и никогда не слышал его крик о помощи. Я думаю, что он все еще там.
Дортмундер, как только вошел в комнату, кивнул в знак приветствия и толкнул спиной дверь позади себя.
Говорящий выглядел почти как склон холма, оживший благодаря пластилиновой мультипликации. Он был похож на мужчину-монстра или на монстра-мужчину, и звали его Тини Балчер. Он выделялся среди других черным юмором или быстрыми ногами или всем вместе. В компании нормальных людей нормальных размеров и форм Тини Балчер выглядел… иначе. Он напоминал большинству простых смертных то необъяснимое нечто, в которое они верили, когда были еще совсем крохами. «Это» оживало ночью в чулане в спальной комнате. Когда они просыпались, было действительно очень темно во всем доме, и они лежали в постели и осознавали, насколько они были маленькими и беспомощными. Дверь в чулан была единственным предметом во всей Вселенной, которая приковывала их внимание. И они были твердо уверены, что стоит только подойти и потянуться за ручку и оттуда появится… Тини Балчер.
— Привет, Тини, — поздоровался Дортмундер и занял стул подальше от Энди Келпа, поставив бутылку бурбона между ним и собой.
— Здравствуй, Дортмундер, — ответил ему Тини, и голос его напомнил звук двигателя гидросамолета, у которого полетела прокладка.
Он тихо засмеялся, и звук был похож на хруст ломающихся небольших костей.
— Я слышал про твою рыбалку. Только рыбка попалась вонючая.
— Черт, черт… — выругался Дортмундер.
Сценой для этой добродушной попытки поддеть послужила небольшая квадратная комната с бетонным полом. Ящики с пивом и ликером выстроились ровными линиями вдоль стен, оставив лишь крохотное пространство в центре. Посредине его размещался виды видывавший старый стол круглой формы, накрытый испачканным зеленым сукном. Полдюжины стульев стояло вокруг стола и за исключение одного все были заняты. Единственный источник света — голая лампочка на длинном черном проводе — свисала строго по центру этого свободного «пятачка».