Не спрашивайте меня ни о чем
Шрифт:
— Внимание, внимание! — сложив ладони рупором, кричала Тейхмане. — Через сорок пять минут мы уходим. Засеките время и далеко не разбредайтесь!
А сама и с ней несколько девчонок пошли в лес поискать сморчков. В руках у каждой пластиковый мешочек, наверно, надеялись набрать полные меньше чем за час.
Вернулся Эдгар, и мы закурили. У одного старичка на удочке дрыгалась крохотная рыбешка. Он снял улов с крючка и кинул в ведерко, одно на обоих рыболовов.
Я не признаю это дурачество с удочками. Может, оттого, что тут требуется большое
— Интересно, сколько метров от верхней площадки вышки до воды? — ни с того ни с сего спросил вдруг Эдгар.
— Метров десять, должно быть, — сказал Яко.
— Да, пожалуй, — добавил я. — Навряд ли больше.
И тут вдруг я почувствовал, что дело дрянь. В памяти мелькнул миг игры в карты в тот раз дома у Фреда. Но я промолчал. Зато заговорил Эдгар:
— Ну вот и лето. Вода теплая.
— На море люди купальный сезон начинают, — рассуждал вслух наивный Яко. — В лесном озере температура воды должна быть еще выше. Может, искупаемся?
— Не знаю, — сказал Эдгар негромко. — Но Иво мог бы попробовать. Показать свое умение нырять с десятиметровой вышки.
Вот оно: сказано! Еще хорошо, что он не стал рассусоливать и играть, как удав с кроликом.
— Тебе что — не терпится увидеть? — удивился я. — Что ли в кино не видал, как прыгают люди с трамплина?
— Видал. Но не видал, как это делаешь ты.
— И тебе оченьхотелось бы увидеть?
— Очень, — сказал он.
— А может, и правда доставить такое удовольствие малышу Эдгарику? Может, и правда продемонстрировать, как Иво Берг ныряет с десятиметровки?
— Было бы здорово, — моргнул длинными ресницами Эдгар. Он и впрямь сейчас походил на тщедушного, капризного мальчугана.
— Ах, это тот спор за картами, — вспомнил наконец Яко.
— Нет, проигрышв карты, — поправил его Эдгар.
Это рассмешило Яко. То, что нельзя прыгать в воду весной, он понимал. Но что означало прыгнуть с десятиметровки даже летом, до него не дошло. Наверно, он считал: раз многие прыгают, то, наверно, и для меня это не проблема.
— Яко, ты когда-нибудь прыгал с такой высоты?
— Нет, — сказал он, — не приходилось.
— Так я и предполагал, — заключил я.
Эдгар молчал. Взглянул на часы, но так, чтобы и мне было заметно его движение.
Я докурил сигарету и бросил окурок в воду. Вокруг него засуетилась стайка глупых мальков.
— Эдгар, как по-твоему, рыб можно научить курить? Собак вроде бы, говорят, можно.
— Тебе, возможно, это и удалось бы. Другим навряд ли.
Я закурил новую сигарету и хлопнул Яко по плечу.
— Пошли со мной. Одежду подержишь.
А что, почему бы и нет. Раз мне захотелось прыгнуть, он с удовольствием. Только надо это сделать по-быстрому, пока Тейхмане не вернулась. Вообще-то ведь это вода, ничего страшного, полагал Яко, но Тейхмане, конечно, возмутится…
Мы поднимались на вышку. Эдгар тащился позади, губы у него были поджаты.
— А ты чего сюда лезешь?! — рявкнул я на него. — Мотай отсюда вниз. А то может случиться, и ты тоже ненароком полетишь в озеро.
Он не ответил, но и спускаться не стал.
Я подошел к краю площадки и поглядел вниз. Нет, тут наверняка было больше чем десять метров. Но кому мне было сейчас это доказывать?
Я быстренько разделся и сунул одежду в руки Яко.
— Постой впереди меня, чтобы они снизу не увидали, что тут готовится, — выдохнул я.
Но мои дорогие одноклассники уже заметили, и я слышал их любопытствующие голоса и смешки.
Посмотрел на небо, закусив в зубах сигарету. По солнцу проплыло пушистое облачко, и поверхность воды взблеснула серебряной чешуей. Темный еловый лес обступил озеро, лежавшее подо мной, подобно блестящему глазу сказочного зверя.
Поглядел прямо вниз, и это было единственное место на всем озере, в котором чернела бездонная глубь. Вышка, казалось, выросла еще выше.
Я знал, что запросто доплыву до мостков купальни, я знал, что доплыву и гораздо дальше, но думал о том, что предстоит нырнуть в холодное темное небытие. Тут, наверху, была жизнь, там, внизу — смерть. Я всегда боялся высоты. Не счесть, сколько раз во сне я лез куда-то высоко-высоко, и всегда у меня соскальзывала нога, либо слабела рука, либо кто-то сталкивал, и я, обмирая от ужаса, камнем летел вниз. Правда, всегда просыпался раньше, чем достигал земли.
Верхняя площадка была открыта ветру, и меня начало познабливать. Зубы стучали, но рука уже взялась за перилину. В тот миг я отдал бы год жизни за то, чтобы уже плыть к берегу. Все вокруг стало меленьким, существовали только я и черная бездна. «Ну вот, — подбадривал я себя, — еще секундочка, полсекунды, секунда, и я уже отпускаю руки, я уже лечу», — но пальцы только крепче сжимали деревянный брус.
Эдгар что-то произнес, он даже прикоснулся, взял меня за плечо, но это уже не имело ко мне отношения. Я медленно клонился вперед, словно меня тянула вниз незримая тяжесть. Рука выпрямилась и приостановила это движение. Я чувствовал, как разжимаются пальцы, гладкий поручень выскальзывает из них, и рука мгновенно сжимается в кулак, но ловит лишь ветер. Я вскрикнул и ухватился было за перилину, но потерял равновесие — и полетел вниз.
Меня поглотила черная ночь.
Сердце почти остановилось.
Ночь лишила дыхания, душила, сдавливала грудь, лезла в нос, в уши, в рот, и мне показалось, я схожу с ума. Наверно, я завопил от страха, потому что, пока всплыл на поверхность, я здорово нахлебался воды, и меня всего выворачивало от кашля.
Я отчаянно дрыгал руками и ногами. Скорей к берегу, только бы бездна не затянула меня обратно!
К мосткам подплыл неподалеку от рыболовов. Обеими руками вцепился в доски. Вылезти на них сил у меня не было.