Не суждено быть сломленной

Рейли Кора

Слабая. Я не была слабой. Была ли я?

— Не могу, — сказал Зак.

Не могу? Что это был за ответ? Разве он не должен был сказать: «я не хочу»? Я не могу — прозвучало так, словно я его останавливала.

— Почему? Твоя мать рассказала мне кое-что об этой девушке. Ты боишься, что она покончит с собой, если ты ее бросишь? Поверь мне, я знаю, каково это, быть прикованным к женщине, потому что она угрожает тебе самоубийством. Они не пойдут на это, не переживай.

Зак ничего не сказал. Мне казалось, что я падаю. Неужели он остался со мной из-за того, что сказал

мой отец? Неужели он боялся, что я покончу с собой, если он меня бросит?

Роберт положил руку Заку на плечо.

— Подумай о своем будущем, о будущем Эмбер, а потом поступи правильно и отпусти ее, пока это не серьезно. Если ты подождёшь еще немного, все будет только хуже, — отец Зака пожал плечами. — Если ты слишком эгоистичен, чтобы отпустить ее, то держи ее на стороне. Если она хороша в постели, то держи ее для этого сколько угодно, хотя я не вижу в этом ничего привлекательного, если только ты не любишь таких кротких и покорных.

Я попятилась назад, не в силах больше выносить этого момента. Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я поспешила обратно на кухню. Я всегда считала, что Зак способен на большее, чем я. Очевидно, я была не единственной, кто так думал. Что насчет Зака? Он не совсем был согласен с отцом. Возможно, в глубине души он знал, что мы не справимся. Может, он понял, что меня недостаточно. Может, он устал от ванильного секса. Может, он хотел убежать, но не мог, потому что совесть не позволяла ему этого сделать.

Брайан и мой отец убедились, что он знает, насколько я хрупкая, и вид моих шрамов от самоубийства, вероятно, не помог делу. Я уже не знала, что и думать. Отец Зака был прав в одном: я не могла жить так, как жила его мать, зная, что мой муж изменяет мне, и топить печали в алкоголе. Я прошла через слишком многое, зашла слишком далеко, чтобы позволить этому случиться со мной.

У меня было прошлое, о котором я ненавидела вспоминать; я, по крайней мере, хотела, чтобы у меня было будущее, о котором можно было бы мечтать. И было еще кое-что, в чем я была абсолютно уверена: я никого не заставлю остаться со мной, угрожая ему самоубийством. Многие годы меня жалели все вокруг. Я не хотела, чтобы Зак был со мной из жалости или из чувства долга.

Закари

Я стиснул зубы, сдерживая все слова, которыми хотел назвать своего отца. Он был изменщиком, женоненавистником, жадным до денег мудаком, но все же был моим отцом. Когда я был уверен, что не проклинаю его, я сказал:

— Не говори так об Эмбер. Ты ничего не знаешь ни об Эмбер, ни о наших отношениях. Я не могу оставить Эмбер, потому что люблю ее.

Шок пронзил мое тело от осознания этого. Я действительно любил ее. Я должен был понять это раньше.

— Любишь, пожалуйста, не будь смешным, Зак.

Я сверкнул глазами.

— Если ты не способен любить никого, кроме самого себя, это еще не значит, что я такой же. Я совсем не такой, как ты.

— Ты такой. Скажи мне прямо сейчас, что никогда не задумывался об измене Эмбер, и тогда, возможно, я поверю, что ты меньше похож на меня, чем я думаю.

Я напрягся, и мой отец резко рассмеялся.

— Возможно, ты еще не готов

принять это. Пока оставь свою Эмбер, тащи ее за собой, но помяни мое слово: эта девушка не будет рядом с тобой, когда ты возьмешь на себя мою компанию.

— Приехать сюда было ошибкой, — твердо сказал я. — Мы с Эмбер сейчас же уезжаем.

Я повернулся, чтобы забрать Эмбер из кухни.

— Да, беги отсюда. Но ты не сможешь убежать от правды о том, кто ты есть, Зак.

Я толкнул дверь и почти побежал на кухню. Эмбер сидела внутри и смотрела в окно. Одна.

— Где моя мать? — спросил я.

Эмбер оглянулась через плечо. Она выглядела потрясенной.

— Она сказала, что ей нужно подняться наверх.

Боже, неужели моя мать напивалась с Эмбер в доме?

— Мне нужно проверить ее, — сказал я и пошел наверх.

Мать находилась в спальне, склонившись над туалетным столиком. Я осторожно подошел к ней и положил руку на плечо.

— Мам?

Она подняла голову на несколько сантиметров. Остатки кокаина присыпали туалетный столик и ее подбородок.

— Думал, что ты уже завязала с этим дерьмом, — хрипло прошептал я.

Я помог ей подняться и подвел к кровати, где она легла с туманной улыбкой.

— Завязала. На какое-то время. Совсем недолго. Но мне нужно это, чтобы что-то чувствовать, чувствовать онемение и забывать.

Она понимала, что противоречит самой себе? Кокаин делал только одно. Разрушал твою жизнь.

— Отец знает?

Ответ был очевиден. Кокаин был дорогим товаром.

— Он говорит, чтобы я была осторожна.

Я на мгновение закрыл глаза, потом поцеловал маму в лоб и ушел.

Я не мог вспомнить, сколько мне было лет, когда я впервые нашел свою мать в таком состоянии. Я был маленькими, лет шести-семи, и отец совсем потерял голову. Я не думал, что он так уж сильно беспокоится сейчас. Когда я спустился вниз, отец уже надевал пальто.

— Куда ты собрался? Мама только что нюхала кокаин, ты не можешь оставить ее одну.

— Нина уже в пути.

— Ты позволяешь горничной заботиться о маме?

Он сверкнул глазами.

— Это срабатывало последние несколько лет. А сейчас уезжай и приведи свои дела в порядок. Я вернусь через пару часов. Не волнуйся, я проведу ночь с твоей матерью.

В тот момент мне так хотелось его ударить. Вместо этого я прошел на кухню и взял Эмбер за руку, прежде чем вывести ее наружу. Когда мы вышли на крыльцо, отец уже садился в свой Порше.

— С твоей мамой все в порядке?

Нина помахала мне рукой с другого конца улицы.

— Она... такая же, как всегда.

Это был единственный способ описать. Я не мог припомнить ни одного случая, когда бы моя мать не была чем-то увлечена. Таблетки, антидепрессанты, алкоголь, травка, кокаин. Ей все хуже удавалось это скрывать, и меня это действительно беспокоило.

Эмбер была ужасно молчалива, пока мы ехали обратно в Бостон. Вероятно, она была шокирована состоянием моей семьи. Некоторые люди приравнивают деньги к счастью, но это неправда. Не думаю, что моя мать была по-настоящему счастлива в течение многих лет.