Не святой
Шрифт:
Когда я выезжаю на стоянку перед жилым домом, уже темнеет, дождь все еще льет потоками, тучи клубятся по небу. Несмотря на погоду, было гораздо теплее, чем раньше, но внутри было достаточно прохладно, жить там было некомфортно. У окон разошлись уплотнители задолго до моего переезда, и в комнатах постоянно был сквозняк.
Подняв Линкольна с сиденья, я закидываю его сумку на плечо и направляюсь к входным дверям, обхватывая его своими руками, чтобы защитить от дождя.
Волоски на затылке встают дыбом, по телу пробегает то самое чувство, что за мной наблюдают. Сглотнув, я направляюсь
Положив Линкольна в манеж, установленный в гостиной, я включаю старый телевизор, изображение которого полностью в пикселях, а трещина с одной стороны мешает просмотру мультфильма на экране. Громкая, веселая музыка наполняет гостиную, отвлекая Линкольна, чтобы я могла пройти в кухню.
Я смотрю в окно, выходящее на фасад здания. На этих улицах всегда было оживленно, машины и люди не прекращали движение, и сегодня это не было исключением. Никто не выделялся.
Вздохнув, я провела усталой рукой по лицу. Я отказывалась верить в то, что это паранойя.
Я не слишком остро реагировала.
Покачав головой, я быстро помыла посуду, которую не успела помыть утром, а затем приступила к ужину: отварила на плите макароны и приготовила курицу в сливочном соусе для нас с Линкольном.
Когда все готово, я поднимаю сына, усаживаю его в детский стульчик за столом и занимаю место рядом с ним.
За считанные минуты его тело превратилось в месиво: макароны и сливки в его темных волосах, которые еще размазанные по лицу. Я не ожидала ничего меньшего. Я ем в тишине, наблюдая, как он использует свои маленькие ручки как мини-лопаты, чтобы запихнуть макароны куда угодно, только не в рот.
Покончив с едой и помыв посуду, я готовлю Линкольна ко сну, а после присоединяюсь к нему на диване, обнимая, пока по телевизору идет повтор какого-то ситкома2. Уже стемнело, дождь все еще стучит в окно. Мой сын устроился у меня на руках, а его лицо прижалось к моей груди, и я укачивала его во сне.
В жизни были только я и он, теперь он был единственным, что меня волновало.
Он не сразу засыпает, прижавшись ко мне, и хотя обычно я бы положила его в кроватку, вместо этого я беру старое одеяло со спинки дивана и накидываю его на нас, устраиваясь поудобнее на диване, согревая его теплом своего тела и одеяла, так как отопление мне пришлось отключить.
Он не шевелится, пока я двигаюсь и устраиваюсь, говоря себе, что это всего на час, а потом я уложу его и сама немного отдохну.
Он тихонько похрапывает, и я чувствую, что глаза становятся все тяжелее, чем дольше я там нахожусь, и я уже погружаюсь в дремоту, когда тишину квартиры нарушает громкий бум.
Я резко вскакиваю, разбудив Линкольна, который тут же начинает плакать, и поворачиваюсь к двери, чтобы успеть увидеть, как трещат замки, и кто-то стреляет из пистолета с другой стороны, выбивая засовы.
Крик застревает у меня в горле, но я не решаюсь
Мне следовало уехать из города. Я не должна была оставаться.
Я хотела сначала собрать достаточно денег, но я понимаю, что это было ошибкой. Я должна была знать, что они придут за мной, что они меня не отпустят.
Мой отчим был злым человеком, и теперь мне предстояло узнать, как далеко я готова зайти, чтобы защитить своего сына.
Глава 4
Габриэль
Я не планировал убивать кого-то еще сегодня, но выбор был невелик, так же как я не планировал забирать мальчика так скоро, но теперь, когда угроза стала совершенно очевидной, он уйдет со мной сегодня.
Я избавляюсь от тел, оставляя их за зданием, и набираю номер телефона, чтобы с ними разобрались. Хотя мне было совершенно наплевать, найдет ли их кто-нибудь, я понимал, что оставленные на улице тела могут привлечь нежелательное внимание. Достаточно было кому-то, не входящему в мой штат, сообщить об этом не тем властям, и у меня на руках оказалось бы целое чертово дело, а пачкать руки о федералов я не хотел.
Я следил за ней весь день, наблюдал за ее распорядком дня, видел ее в баре, на работе, а потом с сыном на парковке детского сада. Я проследил за ней до ее квартиры и сел в машину, наблюдая за ней в окнах второго этажа.
Она выглянула оттуда через несколько минут после возвращения домой, обыскивая парковку. Я собирался уехать, но что-то заставило меня остаться на месте, и только через пару часов приехали киллеры, чтобы убрать ее и мальчика.
Следователь продал информацию о женщине и ее сыне, и мои враги были здесь, чтобы не допустить появления нового поколения, которое будет держать их под своим контролем.
Они не заметили моего появления. Моя команда подтверждает, что люди уже на подходе, чтобы разобраться с беспорядком на улице, когда я вхожу в двери здания и бесшумно поднимаюсь по лестнице. Обычно я послал бы Атласа или Ашера разобраться с этим, убить девушку, забрать ребенка, все было просто, но я не собирался оставлять ее тут одну, и у меня не хватало терпения ждать одного из братьев-близнецов.
Я молча поднимаюсь по лестнице на ее этаж, пистолет зажат в руке, и я приостанавливаюсь, прислушиваясь к звукам на другой стороне.
Я слышу звук телевизора, но больше ничего, поэтому я опускаю пистолет, выбивая замок ногой, прежде чем попытаться открыть дверь. Она не сдвигается с места.
Через секунду раздается громкий крик ребенка.
Осмотрев дверь, я замечаю, что ее держит замок в верхнем углу. Я снова поднимаю пистолет и стреляю.
Дверь свободно распахивается, и я захожу внутрь, сначала я попадая в маленькую гостиную, где в темной комнате стояли только диван и манеж, наполненный детскими игрушками, и продолжал играть телевизор. Старый телевизор, треснувший с одной стороны, стоял на металлическом ящике, который, похоже, был найден в мусорном баке.