Не та профессия. Тетрология
Шрифт:
— Не выйдет. Если б они хотели — они б давно с нами поделились. Да и поставь себя на их место. Ты бы стал учить чему-то спесивых дворян, которые тебя за человека не считают? Ещё и добросовестно. Теперь добавь специфику учебного процесса. Многие из наших грызут гранит науки, чтоб стать лучшими?
— Хе-хе.
— Вот именно. А теперь прибавь сюда, что преподавательский состав — из погранвойск. И тоже не горит желанием в полном объёме транслировать свои наработки. Что получим на выходе? Когда
— Ты прав. — Задумчиво просчитывает варианты декан. — Наоборот, я злорадствовал бы на их месте каждый раз, когда курсанты садятся в лужу.
— Вот видишь. Тем более, погранвойска — государство в государстве. На них и так давить особенно нечем. А в период войны — и подавно. Атени — наш самый реальный источник. Он не собирается ничего утаивать. По нему видно, что он искренне не понимает, в какую систему сведена программа, всё же он не офицер. Именно у него — набор стандартных тактических и операционных наработок. Которые дают неоспоримое преимущество в их условиях. Но он — пользователь, не разработчик. В каждой конкретной ситуации он легко выберет готовый их шаблон, который бьёт нашу тактику. Но предусмотреть все возможные ситуации он не в состоянии.
— Значит, нам надо рассмотреть с ним как можно больше ситуаций. Чтоб накопить как можно больше их выигрышных шаблонов.
— Да. Я вот, например, всерьёз хочу попросить его подтянуть меня по трубке Брауна. У них в горах она — чуть не ключевой джокер в разных ситуациях. Абсолютно различного тактического характера. Буду по одному инструменту либо приёму осваивать — через полгода мы уже далеко вперед уйдём от сегодняшней ситуации.
— Давай. Заодно, может быть, наладишь с ним эмоциональный контакт. Глядишь, получится за что-нибудь в его психике зацепиться…
— Я бы не надеялся. Но постараюсь.
— В худшем случае, добросовестно откорректируем методику. Но за человека побороться тоже надо.
— Кто бы спорил, доктор… Кто бы спорил.
Следующая пара — медицина. Все продолжают изучать анатомию на продвинутом уровне, я же стараюсь за всеми поспевать. Безуспешно, сказываются пробелы в базовых знаниях. Жао Ксия как будто не обращает на меня никакого внимания, не вызывает, не спрашивает, вообще не дёргает. В её невнимательность можно было бы поверить, не будь она врачом высшей категории. С «разогнанными» мыслительными процессами, специальной биохимией мозга и идеальной памятью обо всём. Плюс — эмпатия, она просто чувствует, кто из студентов не готов либо не знает ответа на конкретный вопрос.
Если до этой пары у меня ещё были сомнения — идти ли на детский кружок, то сейчас, скрепя сердце, вынужден сомнения отбросить: не люблю быть должным. А я ей уже задолжал. Она меня сейчас самым форменным образом покрывает и вытягивает. Не могу её подвести, оставшись на нынешнем уровне. Придётся ходить…
А сейчас мой долг ещё больше увеличится.
Дождавшись окончания пары, снова подхожу к ней.
— Госпожа Жао Ксия, разрешите обратиться.
— Конечно, — привычно белозубой улыбкой отвечает она. Как всегда, игнорируя уставы настолько, насколько можно. Может, это профессиональные особенности именно офицеров от медицины? — Вы помните про кружок сегодня?
— Так точно! Это — первый пункт. Подтверждаю своё участие.
— Правильно, — и она снова бьёт меня по плечу, не переставая улыбаться. В другой раз, мне было бы неловко.
— Госпожа майор, второй пункт. Спасибо за поддержку. — Чётко смотрю ей в глаза.
— Проехали, Атени, именно вас я чувствую, — кажется, я сейчас начну краснеть… — Не стоит благодарности. Вы будете хорошим учеником. Нужно просто наверстать кое-что, отсутствующее в вашем багаже в силу объективных причин. Какой третий пункт?
Я уже не удивляюсь. Врач высшей категории, если и не читает мысли, то уж меня, при условии личного знакомства, просто видит насквозь — я уже смирился.
— В составе колледжа есть техслужба. У наика этой техслужбы — болен кто-то из детей. В кассе взаимопомощи нижних чинов сейчас есть деньги на оплату врача, но я взял на себя смелость обратиться к вам напрямую: судя по тому, что я вижу, лучше вас всё равно будет сложно найти. А дети — это дети… — Скомкано завершаю объяснение, затрудняясь сформулировать все резоны полностью.
— Чтоб не тянуть, сразу ответ ДА. Конечно глянем. Куда идти? Где живёт наик, где сейчас его дети? Сколько из них больны, чем? Но есть ещё вопросы, — продолжает улыбаться она.
Мысленно ругаю себя за тупость: ни одного этого вопроса я уорренту не задал.
— Выясню тот час, госпожа майор!
— Атени, если не секрет, вы действительно как-то видите мою медицинскую квалификацию? Как вы определяете, что я — хороший врач?
— Валялся в госпитале три месяца. Из них две недели — в реанимации. В зоне боевых действий, врачи менялись. Была возможность набрать статистику… — бормочу, избегая встречаться с ней взглядами.
— Ещё что? — обезоруживает меня в очередной раз её улыбка.
— Вы снова видите?
— Конечно, — снова улыбка. — Атени, высшая категория, прокачанная эмпатия, вас знаю лично плюс именно для меня вы — очень читабельны. Развивайтесь дальше, в смысле поясняйте! — и снова хлопок по плечу.
Её улыбки действуют на меня, как обстрел из трубок Брауна в ущелье. И чёрт меня раздери, если она этого не чувствует. Ловлю себя на том, что мне это почему-то приятно. Странно, обдумаю это после.
— Нужно быть очень сильным человеком, чтобы остаться такой светлой, как вы, в армии. А сильная личность — всегда хороший профессионал. — Смотрю ей в глаза, не отводя взгляда. Мне кажется, она заслужила, чтоб я говорил ей, что думаю. И не думал, что говорить.
— Спасибо, — и снова белозубая улыбка.
Интересно, откуда она родом? Может быть, у них это часть какого-то ритуала? Дикого для Ужума, но вполне нормального у них? Надо будет выяснить… По возможности.
— Атени, в течение получаса выясняете, где дети наика, и что с ними: может статься, мне потребуются дополнительные медикаменты или оборудование, чтоб я туда два раза не ездила.