Не такой как все. Ведьмы
Шрифт:
Деньги, которые регулярно платила ей мать Шроо, служили ведьме хорошим подспорьем. Поэт приобретал так необходимую ему свободу — для упражнений по стихосложению.
…Мать находилась в глубоком раздумье; очевидно, под влиянием услышанного о ее сыне. Словно ей дали заглянуть на ту социальную помойку, где предстояло выживать ее сыну, благодаря тому, что она вызвала его на свет божий, не спросив разрешения у этих, так называемых, педагогов. (Однажды, к Шроо заглянут его соученики из этой школы, мать — даже — не появится к ним. Шроо (совсем недолго) будет упрекать ее в этом, пока ему не откроется глубокий смысл "содеянного"). Мать, как смогла, так и ответила на вызов общества. Она лишь проявила любовь к сыну (если бы так умели любить все женщины?)
Шроо заканчивал десятилетку, уже наглухо закрывшись в себе. С потерей самой чувственной привязанности, высвободилось много времени для творчества. Стихи спасали его от нахлынувшего
Шроо доучивался в Кременской десятилетке. Директором которой был: С…ко, — грузный воспитатель будущих сек. сотов и провокаторов. Учитель по украинскому языку и литературе, Р…нюк, ему под стать, такой же, тучный, рослый мужчина, с выпирающим животом; седовласый и с крупным лошадиным, рыхлым лицом, получивший от учеников прозвище "Пуп" (производивший впечатление законченного холуя; выныривающего на школьных линейках из-за спины своего патрона) образцово-показательно демонстрировал своими повадками: высший образец социального "подхалимажа". С…ко и Пуп, олицетворяли собою всю мощь "образцового" советского образования. Они не оставляли никому из своих питомцев шансов выбраться из прокрустового ложа сексотских порядков (в методику обучения не вводились выявление творческого потенциала — кроме, как дифференциации их, по социальному статусу их родителей, определяющего парадигму их дальнейшего развития в Сказочной империи). Убогою, выглядевшая украинская литература и язык, в исполнении такого качественного ее представителя в школе, как Пуп, полностью вписывалась в пространство той, сказочной, Украины. Вся цепочка: одни создавали пропагандистскую продукцию — эти "спiлчанскi генiї"-сексоты, как законченные кремлевские проститутки-провокаторы от литературы, — а другие травили ею мозги украинцев. Шроо смело вычеркнул эту "литературу" из своей жизни. Уже учась в Киеве, в геологоразведочном техникуме (распорядилась судьба), при наличии многих тамошних редакций, он слал стихи в Москву, иногда получая оттуда какие-то снисходительно-обнадеживающие отклики, хотя, позже он осознает им цену, что никто, никогда, и, ни при каких обстоятельствах, не станет их публиковать о официальной печати. Он учился создавать литературу, как бы для себя, и в себе, обустраивая ею свое внутреннее пространство. Словно заполняя строчки мелким бисерным почерком, после техникума, в его судьбе произошло какое-то событие наподобие: армии и тюрьмы в миниатюре — стройбат, — куда его преднамеренно запихнули на два года. (Отвечая, качественно, за выжившего отца на той войне, вынужденного "спасать свою шкуру", которому дважды удалось побывать в Красной армии, в качестве расходного материала и влезть в полицаи, чтоб не умереть в лагере смерти). Отец не делал никому зла — поэтому выжил. А также — освобождая двухкомнатную квартиру в районе Восход города Новосибирск для своего агента Леши Лобова.
С таким скверным "социальным наследством", Шроо не мог рассчитывать на удачу и признание. Он стал думать только о литературе. Это была подсознательная попытка выжить в том социуме, достичь признания; как нелюбимый ребёнок, пытается заслужить любовь своих родителей.
С отцом, сексоты, расправились двумя тюремными сроками. Охота на его сына — становилась ему расстрельным приговором уже при правлении андроповско-брежневского дуумвирата. Из сына, каплями, выдавливали его жизнь: убили первую любовь, устроили пытку стройбатом, лишали средств к существованию, лишали работ и признания. Любовь к литературе — слабые надежды на реинкарнирование в будущем в нормальной стране. С СССР, надо было убегать сразу, как только поднялся на ноги, как это делали евреи.
Молодость, привязанность к чтению, геологические маршруты, окружающая природа Сибири, люди с необычными судьбами, все это питали лишь его надежды на нормальный статус. Он часто оставлял какое-то свое занятие ради литературы (когда возвращался домой). Он стремился быть полезным своей земле, которая давала ему внутренние силы. Он, узнавал цену своим словам. Это был его внутренний мир. Со временем, он начал искать призвания в прозе (в поэзии ему не будет хватать воздуха (СССР будет доживать последние, голодные годы)).
Полки советских магазинов окончательно опустели, уже, к концу восьмидесятых.
После Чернобыля, будущее Сказочной империи Зла покрылось густым мраком. Началась ее агония, — "перестройка".
Шроо, в это время, не писал стихи; обратившись к прозе. Он создает себе новый стиль. Он поступает на один из козолупских заводов, в качестве мастера.
Пытаясь наладить творческий быт, Шроо сходится с женщиной. Оксана обещает обеспечить ему творческую свободу. Он старается использовать свой внутренний потенциал. Ему не хватает литературного опыта. Нельзя писать без определенных навыков. Чего никогда не поймут "засланцi" в литературу, стремясь ключиком — дипломом о наличии высшего образования, — утвердить свой творческий потенциал.
Советские ведьмы
1
Тетка — у Шроо — в существе своем: социалистическая ведьма. С арсеналом всех советских стандартных заклинаний, типа: "наркоман", "пидарас", "не такий, як всi" и т. д. В бабских шалманах она играла одну из первых скрипок — сексоты ей доверяли разгонять по селу самые невероятные слухи. Властолюбивая ведьма, "Олена", жаждала власти над людьми, пусть и на самом низком, колхозном уровне; намереваясь с помощью "бранных" слов, улучшить свое материальное благосостояние. Она стучала на всех, как и те, многие колхозники, для которых были открыты уши влиятельных (авторитетных) сексотов. Собственно, любой альфа-сексот, опьяненный властью и покорностью вверенного ему колхозного быдла, завербовав такую Олену, получал возможности, создавать для себя любую модель управления, исходя из своей дикой, извращенной, фантазии. Самое потрясающее, что все пароксизмы "управления" возникали в головах управителей на всех уровнях руководства на территории Сказочной империи; в полном отрыве от существующей реальности. Идеологическое поле оказалось очень пригодным для этих проявлений. Каждый советский колхоз и управляющий им (рабовладелец-чиновник-сексот-латифундист) становился для своих подчиненных, всем: высшим судом и божеством.
Тетка стучала на мать; стучала на Шроо. У матери Шроо, учительницы, были свои каналы стукачества — директор школы, Лебидь М.П (Петруня). Для Шроо, колхозные ясли были закрыты, что собственно спасало его внутренний мир от принудительной советизации. Благодаря ее стараниям, Шроо выпал из сказочной реальности. Тех порядков — которыми жило все население, Шроо не был обученным. Что открывало ему другие возможности: стремиться вскочить в социальный лифт для тех, кого вело образование, — кому выпадала роль жертвы уже, личностном, геноциде. Шроо, как бы от самого рождения, в той социальной среде, инициировался в разряд: "отщепенца", "диссидента" и "не бинарного человека". Хотя, по большому счету, Шроо не числил себя в этих ипостасях; он больше склонялся к мысли, — уповая на свою сексуальную нормальность, — что он: обычный аутотелик.
«Автотелическую личность» отличает способность с лёгкостью превращать потенциальные угрозы в задачи, решение которых приносит радость и поддерживает внутреннюю гармонию. Это человек, который никогда не испытывает скуку, редко тревожится, включён в происходящее и большую часть времени переживает состояние потока. В буквальном переводе это понятие означает «личность, цели которой находятся в ней самой» — речь идёт о том, что цели такого человека порождаются преимущественно его внутренним миром, а не заданы генетическими программами и социальными стереотипами, как у большинства людей.
Небинарный человек, поэт. Небинарные люди, или гендерквиры, не вписываются в общепринятую систему двух полов. Общий термин небинарность включает и других людей, которые идентифицируют себя как агендеры или гендерлесс (отрицают гендерную идентичность); примеряя на себя любую идентичность, не чувствуя никакого комфорта, проще говоря о том, кем они не являлся, и что категория гендера ему принципиально не подходит, он был человеком мира и весь мир находился в его душе. Основной проблемой не бинарного человека состоит в том, что его пытаются определить в какую-то из двух категорий. В колхозном рабстве, не как в современном мегаполисе, живут издревле люди, которые оспаривают право другого человека на самоидентификацию. Большинство небинарных личностей, предпочитают называть себя "they/them" — "они", в этом величие их духа, сложного покроя внутреннего мира, нечто Космическое и бесконечное. Чтоб избежать упрежденности, даже в задрипанном колхозе, к любому человеку, необходимо обращаться на "вы". Что свидетельствует об уважении и культуре, — и предупреждает оскорбительное восприятие личности. Но, это не о советских… (Из интернета)