Не теряя времени. Книжник
Шрифт:
Там, за костром, стояло огненно-красное дерево с Мадагаскара, единственное дерево в его саду.
У костра играли дети. Они обступили Фабиана, взялись за руки и закружились вокруг него в хороводе. Ему пришлось остановиться. А дети с визгом падали, вставали, кружились все быстрее и не давали Фабиану сдвинуться с места.
Вдруг, глядя на вертящуюся стайку ребятни, он понял, что напился вдребезги. И, не думая больше о смерти, он повалился, где стоял, и мгновенно заснул.
В
В такт лихим трубным трелям его нога плясала между ее ног, плясала, трепетала все быстрее и приникала все плотнее, и ноги девушки затанцевали в лад с его ногою, они плясали, трепетали все быстрее, приникали все плотнее, и наконец Фонтанна крепко-крепко прижалась к Бену, откинулась назад, глаза ее раскрылись во всю ширь, и под финальный мощный, долгий вопль трубы она взлетела ввысь, к их с Беном звезде.
Потом оркестр замолчал, и Бен поднял обмякшую Фонтанну. Обвив руками его шею, она опять к нему прижалась и прошептала:
— О-ля-ля!
Плясать вокруг спящего было скучно, хоровод быстро рассыпался. Дети уселись Фабиану на живот, стали прыгать и звать по имени.
Но он не просыпался.
Тогда они побежали искать другую игру.
Осталась только одна маленькая девочка, она наклонилась и шепнула Фабиану в самое ухо: «Фабиан… сейчас праздник… нельзя спать…»
Африканец открыл глаза и чмокнул девчушку в щеку. Потом встал и пошел к гостям.
В саду Фабиана Вальтера стояла нестерпимая жара.
Гости снимали с себя все, что можно, и обмахивали друг друга одежками. Понемногу все остались в одном белье. Музыканты совсем умаялись и отложили инструменты, детей разморило, и они пошли спать. Никто больше не танцевал.
В укромном уголке сада Бен лежал ничком, уткнувшись носом в маргаритки, а на его спине валялась навзничь Фонтанна.
Ковбой сидел у самого дома, прислонясь спиной к стене и широко раздвинув ноги, между которыми сидела, прислонясь спиной к Ковбою, молоденькая метиска.
Все, может, были бы не прочь еще чего-нибудь глотнуть, но только не горячего пунша.
Что делать дальше, неизвестно.
Что делать дальше? Это же известно!
Все это знали, все об этом думали, и Фабиан Вальтер, несмотря на то, что был пьян, или, наоборот, потому что был пьян, ощутил это властное всеобщее желание. Он подошел к растянувшимся на траве музыкантам и сказал:
— Пожалуйста, сыграйте кое-что еще, вот только это…
Он наклонился и шепнул название.
— Ого! — удивился трубач. Он сел и мечтательно улыбнулся.
— Вы уверены? — фыркнул один из ударников.
— Мне никогда не удавалось доиграть эту вещь до конца, — сказал гитарист и игриво хихикнул, как будто вспомнил что-то очень и очень забавное.
— Да это ни один оркестр никогда до конца не сыграл! — сказал его товарищ и прямо-таки покатился со смеху.
— Знаю! — Фабиан тоже весело хмыкнул и оглядел гостей — они и не подозревали, что их ждет. — Ну, давайте!
Музыканты настроили инструменты и потихоньку заиграли.
Поначалу все было невинно. Они вступали по одному, занимали свое место и дожидались, пока подтянутся остальные. (А слушатели, сидящие или лежащие по всему саду без дела и почти без сил, настроились послушать музыку мгновенно.)
Но вот оркестр в полном сборе — теперь-то все и началось по-настоящему.
Первыми, на ком сказалась музыка, стали едва знакомые друг с другом мужчина и женщина, они совсем недавно встретились и сели на траву подальше от оркестра, чтобы спокойно побеседовать.
Штука в том, что эта музыка действовала на вас тем сильнее, чем меньше вы на нее обращали внимание. Ей доставляло нехорошее удовольствие нападать на тех, кто этого совсем не ждет, нравилось захватывать людей врасплох. Тут, между прочим, получали преимущество музыканты (они-то никак не могли оказаться в неведении): прежде чем самим подпасть под чары, они успевали насмотреться, что творится с другими.
Малознакомая пара была так занята беседой и так мало обращала внимание на музыку, что все произошло очень быстро. Мужчина вдруг, посреди ничего не значащей фразы, неожиданно для самого себя положил руки даме на грудь. Она же, к собственному удивлению, не только не возмутилась, но обхватила его руки и прижала их к себе еще покрепче. Они изумленно посмотрели друг другу в глаза и, не выговорив ни слова, сплелись в объятиях.
Еще миг — и она лежала на земле, а он — на ней.
Музыка возликовала при виде первых жертв и перекинулась на другие. Завоевать этих людей ей, при ее проникновенности, ничего не стоило. Подвыпившие, разгоряченные, веселенькие и полураздетые, они с готовностью воспринимали веления чудесной музыки, едва она касалась их ушей, и легко покорялись ее упоительной власти.
Ковбой тотчас откликнулся на зов метисочки, которая, заслышав музыку, стала тереться бедрами о его ноги. Он, не меняя позы, чуть приподнял ее и усадил повыше. Метиска вздрогнула, судорожно вздохнула и заерзала опять.
А музыка, неотразимая, набирала силу, неслась все дальше. Она обволакивала мужчин и женщин, завихрялась вокруг них, подзуживая их искать партнера. За исключением первой пары, все гости Фабиана Вальтера давным-давно знали друг друга, поэтому на пары разбивались быстро. Музыке редко приходилось иметь дело с такой податливостью и охотой, она могла бы даже заскучать, но нет, она была скорее благодарна людям за такое рвение и ради них старалась превзойти себя. Чувствуя это, музыканты тоже старались быть на высоте. Подкачал только один из гитаристов — бросил гитару ради девушки, которая стояла рядом, жадно смотрела на него и ждала. Но музыка продолжала звучать.