Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Шрифт:
— Так вот что вы искали? Никогда бы не подумала!
Не обратив внимания на это восклицание, Вайолет глубоко задумалась.
Хетти поглядела на свою хозяйку, а затем быстро развернулась к Вайолет и схватила ее за руку.
— Что такое с миссис Квинтард? — торопливо спросила она. — Если бы на дворе была ночь, я бы подумала, что на нее снова что-то нашло.
Вайолет вздрогнула и тоже взглянула в сторону миссис Квинтард.
Несмотря на то что они с Хетти стояли в паре футов от нее, та словно бы совершенно позабыла об их присутствии. Возможно, ей и самой казалось, что она в комнате совсем одна. С застывшим взглядом,
— Лучше не бывает! — тихонько прошептала она. — Она впала в транс и снова во власти своего наваждения. Если мы ее не потревожим, то она, возможно, повторит то, что делала прошлой ночью, и сама покажет нам, куда спрятала драгоценный документ.
Между тем миссис Квинтард продолжала двигаться по направлению к столу. Через мгновение ее седые локоны окрасил багряный свет — она оказалась рядом со стулом, стоявшим подле стола. С ее губ слетали какие-то слова, она протянула руку к бювару и стала искать что-то среди разбросанных там вещей, пока не наткнулась на большие ножницы.
— Слушайте, — прошептала Вайолет, обращаясь к Хетти. — Вы лучше ее знаете, попробуйте разобрать, что она говорит.
Но Хетти ничего не удалось расслышать — до нее доносилось только бессвязное бормотанье.
Вайолет сделала шаг вперед. Миссис Квинтард положила ножницы обратно и теперь снова принялась что-то неуверенно искать. Придя в еще большее волнение, она завертела головой во все стороны, а звуки, которые она издавала, стали еще более невнятными.
— Бумага! Где бумага? — наконец выкрикнула она неестественно высоким голосом.
Но через какое-то время ее руки замерли, и внезапно она пришла в себя и обратила на Хетти и Вайолет изумленный взгляд, который тотчас же сменился выражением крайнего замешательства.
— Что я здесь делаю? — спросила она. — У меня было такое чувство, будто бы я почти увидела, почти коснулась… ох, и все пропало! Я снова ничего не помню. Почему я не могла задержать мое видение, пока не… — Но тут она наконец полностью пришла в себя и, позабыв тревоги, одолевавшие ее еще секунду назад, обратилась к Вайолет в своей прежней робкой манере: — Вы ведь просили нас снять книги? Но кажется, вы переменили свое решение.
— Да, я передумала. — Тут Вайолет, в последней отчаянной попытке вызвать к жизни видения, которые хранились где-то глубоко в беспокойном сознании миссис Квинтард, рискнула заметить: — Возможно, эта проблема — психического свойства. Как по-вашему, если бы вы вновь впали в то же состояние, в котором были прошлой ночью, смогли бы вы повторить все свои действия и привести нас к тому месту, где спрятано завещание?
— Вероятно. Но до того, как это случится, могут пройти недели, к тому времени сюда приедет Карлос, а Клемент, скорее всего, умрет. Мой племянник так плох, что доктор намерен вернуться сюда к полуночи. Мисс Стрэндж, Клемент — человек необыкновенный. Он сказал, что желает видеть вас. Не пройдете ли вы со мной в его покои — всего на минуту? Он вас не задержит, да и я прослежу за тем, чтобы ваша с ним встреча была недолгой.
— Я охотно пойду с вами. Но не лучше ли нам обождать?..
— Тогда, быть может, вы его так и не увидите.
— Хорошо, идемте, но мне хотелось бы принести ему вести получше…
—
Вайолет кивнула и проследовала за миссис Квинтард в покои больного.
То, что она там увидела, глубоко потрясло ее. С кровати Клемент устремил на нее взгляд, пронзительности которого смерть пока не могла побороть. В этом взгляде была вся душа Клемента. На самом краю мрачного обрыва его держала надежда. Поверит ли он, что нарядно одетая девушка, явно принадлежащая к высшему обществу, справится с задачей, от успеха которой зависит судьба его дорогого семейства? На это вряд ли стоило надеяться. И все же, пока она глядела ему в глаза со всей серьезностью, которой требовали обстоятельства, пылающий взор стал менее настойчивым; доселе неподвижные пальцы чуть пошевелились, будто бы этим жестом Клемент желал привлечь внимание к своей жене и трем прелестным детям, которые столпились у изножья его кровати.
Он ничего не сказал, да и она не могла вымолвить ни слова, но та торжественность, с которой она воздела к Небесам правую руку, как бы призывая их в свидетели, вызвала у больного, возможно, последнюю в его жизни улыбку. И, храня в памяти этот призрачный знак доверия, она вышла из комнаты, чтобы предпринять последнюю попытку разгадать тайну пропавшего документа.
В холле она обратилась к пожилой даме с решимостью человека, хватающегося за последнюю надежду:
— Я хочу, чтобы вы как следует обдумали то, что я сейчас скажу. Хорошо?
— Я попробую, — отвечала несчастная женщина, искоса бросив взгляд на дверь комнаты больного.
— Как я уже говорила, — сказала Вайолет, — нам необходимо понять, о чем вы думали в тот момент, когда брали завещание из сейфа. Послушайте, миссис Квинтард, ученые давно не считают, что сны якобы приоткрывают нам будущее или порождены нашими беспорядочными мыслями. Нет, сон — это отражение недавнего прошлого, и почти всегда можно проследить, какие именно события его вызвали. Днем ранее ваши размышления, о которых вы впоследствии позабыли, привели к тому, что ночью вы взяли завещание. Нужно понять, что это были за размышления. Вспомните, если сможете, что вы делали вчера, что читали?
Миссис Квинтард заволновалась.
— Но у меня совсем плохо с памятью, — возразила она. — Я все быстро забываю, так быстро, что мне приходится все записывать, чтобы хоть как-то справляться с делами. Вчера? Вчера? Что же я делала вчера? Я выезжала в город за какой-то надобностью, но уже не помню куда.
— Быть может, нам помогут ваши вчерашние записи?
— Сейчас я их принесу. Но вряд ли он смогут вам помочь. Я веду их только для себя и…
— Все равно, дайте мне взглянуть. И вот Вайолет нетерпеливо листает ее записи:
«Суббота: „Мавритания“ вот-вот придет в порт. Сообщить мистеру Делаханту, что он должен прийти завтра. Примерка платьев с Хетти. Говорит, что их нужно ушить. К ланчу будет миссис Пибоди, а у нас столько хлопот! Пришлось поехать в город по нуждам Клемента. Завещание, завещание! Ни о чем больше не думаю. Надежно ли оно спрятано? Ни минуты покоя до завтра. Сегодня днем Клементу получше. Говорит, что должен дожить до приезда Карлоса — не ради того, чтобы восторжествовать над ним, но чтобы смягчить его разочарование. Милый мой Клемент!