Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Шрифт:
— Вы были правы, утверждая, что спрятали документ в этой комнате. Именно здесь я его и нашла. Видите вон ту фотографию на каминной доске, ту, что немного неровно стоит на подставке?
— Вижу.
— Положим, вы снимете ее с полки. Вы ведь можете до нее дотянуться, не так ли?
— Да, но…
— Снимите ее с полки, дорогая миссис Квинтард, а затем взгляните на ее обратную сторону.
Взволнованная и недоумевающая миссис Квинтард сделала то, о чем ее просили, и, едва взглянув на фотографию, вскрикнула от удивления, а может, от произошедшего осмысления. Квадрат коричневого картона, служивший задником, был немного сдвинут в сторону, открывая еще один, точно такой же кусок картона.
— Так он был спрятан здесь? — спросила миссис Квинтард.
—
Миссис Квинтард не могла прийти в себя от изумления.
— Не припомню, чтоб я трогала эти фотографии! — воскликнула она. — И никогда бы не вспомнила. Вы удивительный человек, мисс Стрэндж! Как вам пришло в голову, что у этих фотографий может быть два задника? По их виду этого не скажешь.
— Охотно отвечу: вы сами помогли мне, миссис Квинтард.
— Я? Помогла вам?
— Да. Помните, вы дали мне ваши записки. В них вы упомянули о том, что собираетесь вставлять фотографии в рамки. Но я обратила внимание на фотографии на каминной полке не только поэтому. Незадолго до того вы сами кое-что мне подсказали. Мы с Хетти не говорили вам этого, миссис Квинтард, но в тот день, когда мы искали пропавший документ, с вами вновь приключился приступ того необычного недуга, что заставляет вас ходить во сне. Приступ был кратким и длился не более минуты, но вы успели кое-что произнести, и я…
— Произнести? Так я говорила?
— Да, вы произнесли слово «бумага» — «бумага», а не «бумаги»! — и потянулись за ножницами. Тогда у меня не было времени над этим поразмыслить, но позднее, читая ваши записи, я вспомнила эти слова и спросила себя: быть может, речь шла о бумаге, которую вы хотели не спрятать, а нарезать? И если вы хотели нарезать какую-то бумагу и просто повторяли действия прошлого вечера, тогда в комнате должны были остаться обрезки. Нашлось ли там что-то подобное? Да, из корзины для мусора, что стояла под столом, мы вытащили и снова бросили обратно несколько полосок плотной оберточной бумаги, которые, как мне показалось, имели ровные обрезанные края. Снова вытащить эти полоски и разложить их на столе было делом одной минуты. Взглянув на них, я снова принялась за поиски — но на этот раз я искала не документ, а кусок бумаги, обрезки которой и лежали в корзине. Быстро ли я ее нашла? Не очень, но, подойдя к каминной полке, я увидела, что рамки фотографий по форме и размеру идеально совпадают с тем, что я искала. Я снова вспомнила, что вы делали паспарту для фотографий, и поняла: тайна раскрыта.
В первой рамке ничего не оказалось, но когда я перевернула соседнюю фотографию… Вы уже знаете, что я там нашла. Вы просто положили завещание поверх задника фотографии и прикрыли его еще одним листом оберточной бумаги. Мое открытие положило конец одному очень неприятному разговору, и это подняло мне настроение на целую неделю. А теперь могу я повидать детей?
ПОЛИЦИЯ И ДЕТЕКТИВЫ В АНГЛИИ И АМЕРИКЕ В ВИКТОРИАНСКИЙ ПЕРИОД
Светозар Чернов
Детективные рассказы, вошедшие в эту антологию, не только охватывают эпоху становления детективного жанра, но само время их создания приходится на период, когда в Англии и Америке формировались полицейские системы в их современном виде, возникали и эволюционировали сыскные отделы и частные детективы — те силы, которые с самого начала предназначались для борьбы с преступлением. Думается, читателю будет интересно познакомиться с краткой историей возникновения этих важнейших институтов и с тем, что они представляли собой во времена, когда происходит действие прочитанных им рассказов.
Полицейская система зародилась в городах Западной Европы (если не брать в расчет Древний Рим) уже в XI веке. В Англии первые сведения о существовании городской стражи относятся к временам норманнского завоевания, хотя законодательно она была зафиксирована только в XIII
Уильям Антони, «последний чарли»
Параллельно с «чарли» существовала так называемая «Марширующая стража» (Marching Watch), которая совершала обходы и помогала стражникам в городских округах. Все они имели право задерживать правонарушителей и представлять их мэру. Контроль над теми и другими осуществляли мэр, олдермены и шерифы, которым надлежало верхом патрулировать улицы и надзирать за стражниками. В 1705 году обе стражи были объединены, но патрулирование продолжало оставаться гражданским долгом любого горожанина. Практика найма себе замены стала настолько распространенной, что даже была зафиксирована в законодательстве. Пародийная реклама 1821 года хорошо отражала представление о «чарли» в глазах публики:
«Требуются сто тысяч человек для лондонских стражников. Не надо претендовать на эту доходную должность, если вам не шестьдесят, семьдесят, восемьдесят или девяносто лет, если вы не слепы на один глаз и не видите плохо другим, если вы не хромы на одну или на обе ноги, если вы не глухи как столб, если астматический кашель не рвет вас на куски, если ваша скорость несравнима со скоростью улитки, а сила рук не мала настолько, что не позволяет арестовать даже старуху-прачку, возвращающуюся после тяжелого трудового дня у лохани».
Значительный шаг в реформировании системы охраны порядка был сделан Джоном Филдингом, получившим в 1771 году за свои труды рыцарство и титул сэра. Несмотря на свою слепоту — по одним сведениям, он потерял зрение в 19 лет, по другим — был незрячим с рождения, — Джон в течение четырех лет служил на Боу-стрит помощником мирового судьи, которым был тогда его старший брат Генри Филдинг, знаменитый английский писатель. После смерти Генри Джон занял его место и в 1763 году добился разрешения в качестве эксперимента организовать Боустритский пеший патруль, в поле действия которого попадал не только Лондон, но и его предместья. Патруль делился на 18 отрядов, 13 из которых (сельские) патрулировали основные дороги за пределами столицы, а 5 остальных (городские) следили за порядком на улицах города. Оплата этих патрулей была высокой по сравнению с обычным тогда жалованьем — не менее двух с половиной шиллингов за ночь. Система оказалась успешной, и несколько лет спустя пеший патруль дополнили конным, целью которого была защита путешественников на главных дорогах, ведущих в столицу. Он состоял всего из восьми человек, но был хорошо вооружен и экипирован. Конный патруль быстро доказал свою эффективность, однако казначейство не пожелало оплачивать его, и он был распущен.