Не тот вариант...

Верон Ника

— В смысле — золотой молодежи, — пояснил он терпеливо.

— Нет, — отрицательно качнув головой, обронила Валерия, добавив, — Даже рядом не стоял. Случайно с ним познакомились. Подруга на роликах умудрилась разбиться, а он в тот день дежурным врачом был, по скорой нас, то есть — её принимал. Как-то само закрутилось.

— Могу ошибаться, но, по-моему, ответ на поверхности, — выдержав без особого труда взгляд Лерочки, медленно склонил голову, вроде как — кивнул.

— Хотите сказать… — с сомнением смолкнув, решительно тряхнула головой, возразив, — Нет, папа не мог. Он любит

меня. И очень переживал, когда…

— Вам виднее, вы своего отца лучше знаете, — не стал спорить Константинов. — Только будь у меня единственная дочь, я бы постарался оградить её от нежелательного общения, — признался он, собственно, никаких новых идей не высказывая. — Тем более, что, куда вы там всегда стремитесь, в Париж, кажется? Ваш тогдашний парень, и мудак в дне сегодняшнем, вряд ли мог вам, даже в качестве экскурсии, устроить туда поездку.

— С ним мне и Париж не нужен был бы. Наверно…

Попытавшись сколоть заколкой волосы, отшвырнула ту в сторону. Откуда чудный крабик вообще взялся в руках Лерочки, Константинов не понял. Только если, вчера чего-то не заметил…

— Ключевое слово — наверно, — подчеркнул он, намеренно выделив то интонацией. — Лера, а что вы испытываете к будущему мужу?

— Уважение.

Не совсем тактичный вопрос и — мгновенно последовавший ответ. Пауза. Сделав из своей чашки пару глотков кофе, Алексей саркастически усмехнулся, обронив вслух:

— Неужели? А мне кажется, совершенно ничего.

— Алексей Петрович… — кажется, она испугалась…

— Лера, мне без разницы, как вы собираетесь строить свою жизнь, — тон его стал неожиданно резким. — Прежде всего — это ваша жизнь, и только вы за неё в ответе. Но к будущему мужу у вас нет не только любви, но и этого самого уважения, за которое вы пытаетесь спрятаться. В противном случае, не стремились бы попасть в мою постель. И вчера не напились бы в ноль, — не смотря на глухое молчание в ответ, чувствовал, что процентов так на девяносто девять сейчас прав. — Вы любите человека, с которым не можете по каким-то причинам быть, так? Если не прав, убедите в обратном.

— Когда-то любила, — поправила она, задумчиво посмотрев на чашку в своих руках. — Встречался со мной, имея запасной вариант. Не знаю, где и что сделала не так. Ну, да, была тогда совсем девчонкой. Может этого испугался. Ему — серьезные отношения, а у меня — ветер в голове. Но если бы он что-то серьезное предложил… — как-то слишком обреченно, что Константинову совершенно не понравилось, вздохнув, тихо призналась, — Я в нем раствориться готова была. А у него другая семья. И ребенку примерно столько лет, сколько его побегу.

— А вы уверены?

Очередная за сегодняшний разговор — пауза. Осмотревшись в поисках куртки и дотянувшись до той, Валерия бросила на разделяющий их с Константиновым столик несколько фотографий. Тех самых, которые передал ей на кануне Ирвин, одновременно поинтересовавшись:

— А вот этому можно не верить?

Ответил не сразу. Какое-то время, отставив чашку, рассматривал глянцевые картинки. Очень красочные и, в целом — правдоподобные. Только для него они были всего лишь фотографиями, несущими совершенно иную смысловую нагрузку, чем для

Лерочки.

— Двадцать первый век на дворе, а до сих пор покупаемся на картинки… — и всё же не удержался от замечания, затем уточнив, — Вы, действительно, уверены, что это — счастливая семья?

Лично у него, при более детальном изучении всего изображенного на представленных фотографиях, возникло достаточно много вопросов. Если, конечно, здесь не сказывается определенная неприязнь с его стороны к самой Вешник…

— Я уверена в человеке, который мне эти фотографии передал.

Она — уверена… Ну, что ж… Не ему оспаривать её уверенность и пытаться в чем-то переубедить. Отойти бы просто в сторону…

— Если только так… — чуть растягивая слова, заговорил он вновь. — Лера, с точки зрения мужчины, скажу — есть вопросы. Фото для вас? — к чему-то уточнив и кивнув, словно с какими-то собственными мыслями соглашаясь, продолжал, — Тогда я бы поймал кадр, когда эта пара как минимум обнимается, как максимум — целуется. Еще лучше — скрытая камера и постельная сцена, ну, или прелюдия к ней. Если с ребенком, как здесь — чтобы родители, если на этих снимках действительно семья, держали его за руку. А лучше — малой на руках отца, а взрослые — хотя бы приобнимаются. Здесь же… — еще раз задержав на фотографиях изучающий взгляд, уверенно закончил, — Женщина может быть вашему… мудаку — сестрой, соседкой, да просто случайной прохожей.

— Его взгляд…

— А, что — взгляд… — при этом Константинов не сдержал усмешки. — Думает, мечтает, вспоминает, принимает решение. Миллион вариантов, на самом деле. Влюбленный мужчина всегда рядом с женщиной, поверьте. А если в стороне, то взгляд будет направлен на нее, на их ребенка. Это неосознанно получается, Лера. Как объяснить… — на секунду задумавшись, выдал, — Охраняем мы свою собственность. Оберегаем. На дворе двадцать первый век, но инстинкты никуда не исчезли. Только немного видоизменились. Не бегаем с луками и стрелами.

— А знаете, я почему-то не сомневалась, что именно его вы и станете оправдывать. Как у вас это называется — мужское братство?

— Это немного из другой оперы, — поднимаясь с кресла, заметил Константинов. — В данном случае, вы видите то, что хотите видеть. Возможно, даже, к чему — подталкивают. Я не претендую на истину в последней инстанции, Лера. Возможно, в самом деле, всё совсем иначе и правы вы, и человек, доставивший вам данные картинки.

— Почему вы возитесь со мной? — оглядываясь, поинтересовалась Валерия.

— Не хочу, чтобы вы совершили ошибку, — прозвучал честный ответ Константинова. — Поверьте, жить с человеком, к которому нет никаких чувств, не просто сложно — невозможно. А исправить ошибку порой бывает ой, как трудно, — добавил он, аккуратно составляя чашки на тумбу у входа.

— И это говорит человек, который терпеть меня не может? — поднимаясь на ноги и оборачиваясь, поинтересовалась Валерия.

Вообще, у Константинова сложилось стойкое ощущение, что Лерочку не учили сперва думать, а уже после — говорить. Выдавала она то, что было на уме. По крайней мере, таково было собственное мнение. Хоть бы как-то потактичнее, что ли, выразилась.