(не) твой ребёнок
Шрифт:
До больницы мы доехали минут за пятнадцать. Я отблагодарила мужчину, а он мне свою визитку на всякий случай сунул в карман пальто. Потом быстро побежала в приёмное отделение, набирая номер мамы.
— Катя, ты здесь? — откликнулась она.
— Да!
— Мишку на обследование забрали. Я в приёмной, подходи.
Я бегом мчусь к парадной двери, почти расталкиваю прохожих, забежав внутрь вижу маму. Она сидит на стуле никакая. Смотрит в одну точку, будто статуя каменная.
Ещё семь лет назад она настаивала на том,
Сильно привязалась к внуку. У неё как будто открылось второе дыхание, она как будто стала абсолютно другим человеком, когда впервые взяла на руку новорожденного кроху и призналась в том, как же сильно она ошибалась.
— Мама!
Подбегаю к ней, мы крепко друг друга обнимаем, рыдая.
— Новостей пока никаких, ждём, — вытирает нос платком. — Господи, я спать его в обед положила, а потом он как заплачет! Я мечусь из одного угла в другой, не знаю, что делать. Сильно заболело… Я бы всё отдала для Миши, лишь бы у него больше никогда не болело.
Мама снова разрыдалась на моём плече, я её по спине, погладила, кусая губы до крови.
Я бы сама отдала что угодно, лишь бы мой сыночек никогда не плакал и никогда не болел.
В отделение нас не пускали. Заверили, что с Мишкой возятся нянечки. Я из-за этого ещё сильнее начала паниковать. А вдруг случилось что-то серьёзное?
Не знаю точно сколько мы сидели под дверями отделения, обе впали в какую-то тягучую прострацию, пока меня не окликнули по имени.
— Екатерина Самойлова? Здравствуйте. Я Борис Аркадьевич, а вы мама Михаила?
Встрепенулась, встав со стула.
— Д-да. С ним всё хорошо?
— Пройдемьте в мой кабинет, поговорим.
Мама уснула на диванчике, чтобы её не тревожить я пошла с доктором одна. У неё у самой здоровье не очень. Хватит с неё стрессов.
Мы вошли в кабинет главврача.
Мужчина немолодой, среднего роста, в медицинской маске и белом халате, указал мне кивком на стоящий напротив большого письменного стола стул.
Я села на стул, он опустился в кожаное кресло напротив монитора, строго пробежался по мне взглядом сверху вниз. Откашлялся.
— В общем ситуация такая… Мы долго наблюдали и обследовали вашего сына, затем сразу состоялся консилиум врачей. Мы пришли к выводу, что у вашего ребёнка редкая наследственная болезнь. Причины её до сих пор изучаются, но в девяноста процентах орган сохранить невозможно.
Кажется, будто сейчас пол провалится под ногами и я улечу в ад. Кажется, будто меня только что в сердце ударили кулаком.
— Но что же нам д-делать?
— Не волнуйтесь. Да, ситуация серьёзная, но, к счастью, не безисходная. Время ещё есть. Мы сняли воспаление, состояние маленького пациента стабильное, но приступы могут повторяться чаще. Можно удалить давший сбой орган, но в таком раннем возрасте… это в будущем чревато осложнениями.
— Дайте воды, пожалуйста.
Хорошо, что я приняла несколько таблеток успокоительного, так бы не вынесла приговора. Хуже всего для матери — услышать о смертельно опасной болезни своего ребёнка.
Руки так сильно трясутся, что я проливаю несколько капель воды на стол. Залпом всё выпиваю. Выдохнув, спрашиваю:
— Что нам делать? Лучше всего, посоветуйте.
Сложив руки в замок на гладкой поверхности стола, врач ответил:
— Я бы рекомендовал, безусловно, пересадку проблемного органа. В данном случае почки. Вам нужен донор.
— Вы поможете нам, умоляю! Я мать-одиночка, мой сын — всё, что у меня есть! Я не могу его потерять!
Лицо и глаза тонут в слезах. Ничего почти не вижу.
— Вы очень хорошая девушка и сынок ваш замечательный, я делаю всё, что в моих силах, но это не от меня зависит. А от бюджета, который нам выделило государство и от внешних обстоятельств. Желающих в очереди много, полученного материала мало. К сожалению вы…
Он берёт в руку компьютерную мышь, клацает ею, глядя в монитор, что-то там задумчиво изучает.
— Итак, вы… будете стоять в очереди… сто двадцать чертвёртыми. Я вас поближе подвинул.
— И сколько нам ждать? — нервно сжимаю края юбки.
— Точно не могу сказать. Может год, может два.
— Но разве у нас есть столько времени?
— Будем надеяться на лучшее.
— Но вы ведь можете еще что-то сделать? Ну я прошу вас! Как человека, как мужчину у которого тоже есть дети! У Мишки нет отца, мы ограничены в средствах…
— Я могу порекомендовать вам грамотного хирурга. У него есть связи, — шепотом. — Но берёт он немало. Операцию можно сделать без очереди, очень быстро.
Доктор незаметно протягивает мне визитку, я прячу её в карман.
На этом мы прощаемся, я быстрым шагом направляюсь в палату, куда определили сына.
Глава 13
Я вхожу в палату и немо всхлипываю, когда вижу душервущую картину. Мишка спит на большой кровати, застеленной белым бельём. Он такой хрупкий, такой маленький.
Мой сыночек… Ангелочек.
Его подключили к капельнице и сейчас он отдыхает, а рядом мама сидит, ссутулившись на стуле, смотрит на худенькое тельце внука подавленным взглядом.
— Мама, поезжай домой, я с ним останусь. Будем меняться.
Тихонько шепчу, мягко кладу ладонь на плечо мамы.
— Но я…
— Поезжай, говорю. Отоспись. Завтра к обеду приезжай. Не волнуйся ни о чем, я говорила с врачом, опасность миновала. Мы справимся!
Целую маму в щёку и отправляю её домой, выталкивая за дверь. Пять минут просто смотрю на своего ребёнка, думаю о многом, стараюсь не плакать, но понимаю, что нужно срочно искать выход из сложной ситуации.
«Может год, может два…»