«Не убивайте чудо!» и другие рассказы
Шрифт:
– Нет, что вы, сидите, я не знала, – испуганно пробормотала я.
Но она обернулась, улыбнулась и прошептала:
– Христос родился!
«Христос родился!» – екнуло в сердце. И опять вдруг стало тепло, как тогда – с пряником…
Я посмотрела вокруг. Уже никто не шипел, не толкался. Те, кто всю службу проспал – проснулись.
Я только сейчас поняла, что тот, кто на меня все время падал во сне, – это Катерина Ивановна, бабушка-грузинка восьмидесяти с лишним лет, которая, несмотря на годы, работала в храме бухгалтером и без всяких компьютерных программ виртуозно сводила дебет с кредитом, щелкая своими
Она стояла и улыбалась. Всем – мне, людям, Богу. И улыбка у нее была какая-то удивительно детская, чистая.
«Рождество – детский праздник», – вспомнилась мне услышанная где-то фраза. Не знаю, так это или нет, но все вокруг вдруг преобразилось.
Я сама поймала себя на мысли, что ничего уже не болит, а я сижу и улыбка у меня до ушей – прямо дурочка какая-то.
Знаете, я вдруг почувствовала, что в мир пришел Господь. И к той внушительной тете, и к бабульке, которая ругала меня за мой токсикоз и пугала бесами, и к Катерине Ивановне, и к тому истовому молитвеннику, который заехал мне по уху. Ну и что, что заехал, он же не специально! И даже ко мне Господь пришел. Ко мне лично! Пришел и коснулся наших сердец. И стало как в детстве, когда мама обнимает…
А как радовались наши батюшки – отец Евгений и отец Анатолий! О них я обязательно расскажу. Отца Анатолия, нашего духовника, потом переведут в сельский храм, но наши отношения сохранятся и мы часто будем к нему приезжать.
А тогда они буквально летали по алтарю. И будто не было усталости от долгой ночной службы. Особенно меня поразил отец Евгений. Человек-гора в облачении, он стоял и смеялся, как трехлетний мальчик. А если присмотреться, то в глазах его стояли слезы. Христос родился!
Мы причащались, потом был молебен. Помню, отец Анатолий «расшалился» и буквально окатил меня водой, вместе с моим прекрасным нарядным платьем и макияжем. Да-да… Я так хотела быть в Рождественскую ночь красивой, что даже марафет навела.
Все поздравляли друг друга. Тут же в храме пели колядки.
Колядки… С ними у меня приключился конфуз. Колядок я раньше никогда не слышала и не знала, что они поются на украинском языке. Зато я знала про раскол, про Филарета и про то, что в храмах «Киевского патриархата» служат «на мове».
И вот, услышав в нашем храме «богослужебные песнопения на украинском» (а именно так я восприняла колядки), я решила, что наши батюшки «попутали берега» и ушли в раскол. Я подскочила к отцу Анатолию и начала возмущенно выяснять, в чем, собственно, дело. Он долго смеялся, когда наконец понял, о чем я.
А колядки я в итоге очень полюбила. Жаль только, что здесь, в Москве, эта традиция не так распространена.
В углу продолжала плакать Вера Ивановна. Но уже не одна, а в обнимку с незнакомой мне молодой женщиной. И обе они сморкались в этот жуткий синий носовой платок. Потом мне рассказали, что это ее дочь Нина, с которой у них не все гладко. А тут Нина еще и забеременела и решила делать аборт. Мужа нет, работа – так себе… Как ни уговаривала Вера Ивановна, дочь – ни в какую. Уже и дату назначили. Поэтому и проплакала женщина всю службу.
Но в эту Рождественскую ночь Нине не спалось. И она встала и почему-то пошла в храм – к концу уже пришла. Пришла, постояла и вдруг сказала матери: «Эх, была
…Их Мишутке уже лет десять, мама и бабушка на него не нарадуются. Как, собственно, и отчим. Нина через год после родов вышла замуж. И родила Машеньку.
Вот такая была моя первая ночная рождественская служба. В том родном маленьком городе, в маленьком любимом провинциальном храме. С родными, любимыми людьми, многие из которых разбрелись и по другим храмам, и по другим городам и даже странам.
Распались несколько семей, с которыми мы очень дружили. И я до сих пор не могу в это поверить и отделить их друг от друга. А кто-то уже умер. Но многие и родились.
Но, знаете, где бы я ни оказалась на Рождество, несмотря ни на что, я всегда чувствую эту детскую радость, это волшебство преображения. Этот приход в мир Бога. Как в ту ночь. И знаю, что и для меня родился Христос! Чтобы я вновь стала в душе ребенком – чистым, добрым и счастливым.
Отец Евгений и его чада
Другой мир
Украинский городок N – это чудо в моей жизни.
Не сумев стать «женой декабриста» и сбежав оттуда через полтора года, со временем, повзрослев и успокоившись, я полюбила его всем сердцем, и мы стараемся бывать там каждое лето.
Там мне хорошо, тепло, радостно и спокойно. Там мне «дышится», «любится» и «пишется». Там можно остановиться, оглянуться и прийти в себя после сумасшедшей Москвы.
Смешно вспоминать, как много лет назад я приехала туда, вся из себя мАсквичка, аспирантка уникального вуза, смотрящая свысока на всю эту «деревню». И попала в совсем другой мир – простой и добрый. Мир, который так отличался от моего, столичного – холодного, витиеватого и пафосного.
Где не выживают, не завоевывают, не покоряют, а просто живут. Где не бегут вечно куда-то, отталкивая и не замечая. Где смотрят в глаза и улыбаются. Где каждый день после работы все ходят друг к другу в гости, двери всегда открыты, а столы тут же накрываются. Где людям не все равно, и они обязательно придут тебе на помощь. И где меня сразу же приняли, обласкали и всячески старались, чтобы мне было хорошо. И обсудили, конечно, ну как же без этого…
Возможно, я идеализирую. Даже скорее всего. Но в кругу людей, в котором я оказалась, было именно так.
Там наши друзья, кумовья, крестники. Там маленький и родной храм с его провинциальными «катаклизмами», где я начала по-настоящему учиться церковной жизни.
Там родные прихожане и церковные бабушки, которые, как водится, принимают активное участие в жизни других и которые сразу взяли меня под опеку. Потом, каждый раз, когда я туда приезжала, я боялась: а вдруг кого-то из них уже нет?
Как же я скучаю по всем этим людям! Да, все это есть у меня сейчас и здесь, в Москве. Но половина сердца все равно там, на Украине.