Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
Шрифт:
25 апреля 1995 года он был избит и повешен в бараке № 2 на собственном ремне. Установить исполнителей этой смертной казни не представилось возможным…
Из рапорта заключенного Воловикова:
…Прошу перевести меня из исправительно-трудовой колонии ОЯ-245/3 в любую другую. Я был осужден по статье 121 части 2 Уголовного кодекса за изнасилование мальчиков. По прибытии в колонию заключенный Баранов, по кличке «Шпиндель», заявил, что я буду обслуживать его бригаду. В смысле, они каждый день по графику будут меня трахать. Я сказал, что я не педик, в смысле не пассивный. Он ответил, что это не имеет значения, поскольку так принято отвечать
Сегодня ночью пятеро заключенных изнасиловали меня. Кто это был, я не знаю, так как было темно…
Из материала дознания пожарной инспекции:
…В квартире Клинько В. Н. произошел пожар, уничтоживший всю домашнюю обстановку на общую сумму пятьсот тысяч рублей. Причиной пожара является самовозгорание телевизора «Вектор». Производитель — телевизионный завод № 5.
Дознание возбуждено по заявлению пострадавшего, который обвиняет свою бывшую жену Окулову З. И. в том, что она специально устроила поджог в его комнате в отместку за то, что он отказался от раздела имущества.
Клинько В. Н. категорически не допускает причину — возгорание телевизора, мотивируя тем, что хорошо знает эту марку, так как работает на заводе № 5 сборщиком приемников и гарантирует ее качество.
Однако произведенные пожарно-техническая и технологическая экспертизы подтвердили, что именно дефект сборки данного телевизора послужил причиной его самовозгорания…
— Ну, что, может, достаточно? — спросил судья, отложив в сторону прочитанные карточки. Оставшаяся стопка плотных картонных прямоугольников уменьшилась не намного.
— А сколько их у тебя? — указав на картотеку, поинтересовался Владимир Викторович. — Любопытно подобрано.
— Да знаете ли, этим я занимался последние лет десять, собирал и текущие данные, и архивные. Я не подсчитывал, но, наверное, случаев триста собрал.
Морелли задумчиво смотрел на отложенные карточки, потом взял одну из них, повертел в руках:
— Весьма поучительно. Количество говорит само за себя. Тут уже о случайности не скажешь. Конечно, каждую историю можно объяснить случайностью, совпадением, сходством, но как быть с общим числом? Сотни схожих. Что-то нехорошее в прошлом либо сразу, либо через десятилетия, а иногда в следующем поколении откликается трагедией.
— Не делай другому… — подхватил адвокат.
— Не делай другому того, чего себе не пожелаешь, — повторил Морелли. Получается, что мудрость-то народная — вовсе не теория, а вот она, — кивнул он на картотеку, — практика. Кто, как уравновешивает события, кто следит за соблюдением этого принципа? Что это? Закон природы, объективное, научно познаваемое явление, влияние какой-то энергетики, сторонней силы? Что?
А сколько раз от людей я слышал рассуждения о том, что природные катаклизмы случаются в тех местах, где возникают этнические конфликты: землетрясения, извержения, сходы лавин, наводнения, ураганы бьют как раз туда, где возникают столкновения в обществе.
Кстати, я заметил: стоит мне подумать что-то нехорошее, как тут же получаю по мозгам. Есть у нас в прокуратуре одна прокурорша. Всех достала своим дерьмовым характером. Не по делу цепляет, язвит, сплетни разводит. В другой раз посмотришь на нее и подумаешь: хоть бы ты, змея тонкогубая, заболела, передохнули бы немного. Так глядишь, на следующий день либо жена заболеет, либо у самого давление подскочит, либо простуда прихватит.
— Правильно говоришь, — поддержал Петров. — И у меня такое было не раз. Едешь на машине, а какой-нибудь дурак нарушит правило, помешает тебе. Пошлешь его подальше, подумаешь: чтоб у тебя колесо прокололось, так сам же прокол и получишь.
— Совершенно справедливо, — подытожил Анатолий Федорович. — Не только не делай, но даже не желай другому того, чего себе не пожелаешь. И если с тобой что-нибудь произошло: несчастье или просто неприятность, вспомни, проанализируй — кому-то, когда-то ты в мыслях пожелал или в поступках сделал что-то похожее.
Чти мать свою и отца своего
Светлой памяти матушки моей — Натальи Григорьевны
Начало сентября 1940 года было теплым, похожим не на осень, а, скорее, на лето в самом зените. Уличная толпа казалась нарядной: белые длинные платья, белые полотняные костюмы, шапочки, фуражки и даже парусиновые туфли тоже белого цвета. И много радостных лиц.
У Светланы, красивой молодой двадцатисемилетней женщины с пышными каштановыми волосами, была своя, особая радость. Сегодня ее выписали из роддома, и Светлана с сыночком ехала домой. Ее никто не встречал — муж был в командировке, а она, год назад приехав из провинции в Ленинград, подругами и друзьями не обзавелась. Конечно, можно было бы и пешком пройти — всего три остановки до дома, но не дай бог простудить малыша, и поэтому Светлана села в трамвай. В тот, довоенный, грохочущий на стрелках, с длинными висячими ручками-петлями в салоне. Они еще так энергично раскачивались на поворотах.
Ее переполняло счастье, потому что на руках у нее лежал ее сын Гришенька. Он сопел и двигал ножками. Вот одна ножка раздвинула пеленку и бледно-розовая, нежная пяточка требовательно ударила ее по руке. Светлана наклонилась и стала, играя, целовать ее. Людей вокруг было немного, и все они смотрели на нее и улыбались. Только одна старушка, несмотря на теплую погоду, в старом черном платье, проворчала: «Это негигиенично…»
Светлана вышла замуж поздно. В деревне было не за кого, а в город перебралась только в двадцать шесть. Первый же знакомый мужчина, обаятельный, вежливый инженер Павел Павлюченков стал ее мужем. Узкая, длинная, с одним окном комната в коммуналке, где было еще двенадцать соседей, казалась ей раем. Ведь они с мужем так любили друг друга. Жильцы встретили ее хорошо, Павла они уважали и отношения сложились со всеми ровные, доброжелательные. А когда беременность стала заметной, график уборки квартиры поменяли, и, несмотря на протесты Светланы, ее освободили от этих обязанностей.
Вот и родная булыжная улица, семиэтажный без лифта старый дом, многоцветная гирлянда кнопок-звонков, на металлических почтовых ящиках наклеенные названия газет. Полдень рабочего дня, но дома обязательно кто-нибудь есть, подумала Светлана. Доставать ключ было неловко, как бы сына не уронить… Она, смеясь, нажала кнопку звонка Клавдии Степановны. Дверь открыла черноволосая с остреньким носиком и тонкими губами соседка. Она радостно заохала, приняла ребеночка, загулькала над ним. На шум вышли еще две соседки, начались возгласы и сравнения — на кого он похож, на Павла или на Светлану. Все пришли к согласию, что на нее. Говорили — это к счастью, когда сын похож на мать. Так вошел в этот коммунальный мир Григорий Павлюченков, желанный родителями, встреченный всеми жильцами с искренней радостью и открытым сердцем.