Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
Шрифт:
Отдаленность места преступления от вокзала, глухое безлюдье, отсутствие автомобильной трассы говорили о том, что убийцей мог оказаться случайный человек, например, лицо, собирающее ягоды или грибы. С другой стороны, лесная дорога, ведущая к совхозу «Рассвет», отсутствие предметов одежды погибшей и каких-либо вещей насильника и убийцы подтверждало, что им мог быть тот, кто знал отходные пути и средства укрытия следов преступления. Жилой поселок достаточно большой, а вместе с дачниками количество народа в летнее время доходило до нескольких сотен. Местный народ разный, есть пьющие, есть и судимые, бывали конфликты с отдыхающей молодежью. Но, как
Лена Колоскова, скромная, застенчивая девушка, жила на даче у Комаровых со своей матерью. Отец ее, профессор вуза, бывал наездами, так как работал в приемной экзаменационной комиссии. К началу расследования дачники еще не разъехались, и оперативникам, участковому и следователю удалось опросить и допросить практически всех, кто знал и видел девушку в течение всего лета.
Установить удалось только один эпизод, давший основание для задержания подозреваемого. Лена лишь однажды побывала на танцах в клубе, было это в июне, то есть задолго до гибели. На танцах собралась вся сельская молодежь и городские. Лена танцевала очень редко, больше стояла в углу и смотрела, отказывая приглашающим юношам. Делала она это мягко, ссылаясь на духоту и усталость. Какой-то нетрезвый высокий парень взял ее за руку и пытался втащить в плотную толпу разгоряченных тел, но девушка решительно отказалась и сразу же ушла домой.
Никогда больше ее на танцах не видели. Лена потом не жаловалась, что ее кто-нибудь преследует.
Профессионалы быстро вычислили этого парня. Саранцев Сергей, двадцати лет, электромонтер, на выходные дни приезжал из Ленинграда к своему приятелю, Козаченко Ивану, трактористу совхоза. Они вместе служили в армии, а после демобилизации продолжали дружбу. В основном рыбачили, ходили в лес, иногда браконьерно охотились, выпивали. Участковый держал Козаченко на контроле, и тот старался не попадаться ему на глаза. Особых происшествий в поселке не было, так, в основном бытовуха. Хлопот немного. Зверское, дикое убийство Лены Колосковой потрясло всех. Не имея даже намека на предшествующие побудительные мотивы, невозможно было его ни объяснить, ни, тем более, раскрыть.
Саранцев — пока единственная зацепка, которая давала возможность вести расследование. В тот же день, 16 августа, провели обыск у Козаченко в поселке и у Саранцева в Ленинграде. У первого ничего подозрительного не оказалось, а у Саранцева нашли несколько ножей. В трещинке рукоятки одного из них эксперты обнаружили следы крови, по группе совпадающей с кровью потерпевшей. Саранцев пытался доказать, что он сам когда-то порезался этим ножом, но у него была вторая группа, а у Лены — первая. Анализ спермы подтвердил совпадение с группой Саранцева. Его арестовали. Через несколько дней нашли свидетеля.
Барташова Тамара тогда, в июне, услышала, как парень, с которым не хотела танцевать Лена, сказал ей: «Все равно будешь моей…» На опознании она пояснила, что Саранцев похож на того парня, высокого, с наглым взглядом. Осложнилась ситуация тем, что Саранцев заявил алиби: он, Козаченко и двоюродный брат Ивана, Виктор Сердюк, рыбачили на озере в трех километрах от места убийства. Они даже предъявили оперативнику выловленную в тот день свежую рыбу: плотву, окуньков, всего килограмма три. Ясно, что, если даже ловить рыбу в тех местах втроем, на такой улов уйдет не один и не два часа. Но при выходе на место для проверки их показаний приятели запутались и показывали различное место рыбалки. Это дало основание признать их объяснения недостоверными, а алиби фальшивым.
Арнаутский жадно вчитывался в сухие, стандартные формулировки. Приближаясь к итоговому документу — обвинительному заключению, он, как адвокат, понимал, что собранных доказательств будет недостаточно и что защитнику в суде будет легко поставить их под сомнение. Он-то знал, что преступников было трое. Следствие почему-то упорно вцепилось в одного Саранцева.
При опечатывании пакета с ножом для экспертизы следователь не зафиксировал в протоколе, какой печатью скреплена упаковка, а эксперт, соответственно, тоже никак не отразил это обстоятельство. В суде, подумал Стас, Саранцеву легко оспорить этот нож, как принадлежащий ему: ведь могла быть невольная подмена. Разве не случаются ошибки: говорил об одном ноже, а в пакет засунули другой. Откуда видно, что это тот же пакет, да и печать то ли та, то ли другая.
Группа спермы такая же, как и у миллионов других мужчин. Как, например, у Сердюка — об этом свидетельствовала биологическая экспертиза. Он и Козаченко были включены в круг подозреваемых, но на них не нашли никаких свидетельств. У Саранцева был хотя бы нож с кровью да намеки на притязания на девушку.
На гладком корне, мерзком орудии издевательства, вполне могли остаться следы пальцев. Но Стас увидел в деле справку метеорологической станции: в ту ночь был сильный кратковременный дождь. Он вспомнил набежавшую тогда тучку.
Стас вдруг осознал, что хладнокровно, как и всегда, начиная работать по делу, анализирует факты — порезы глаз. Арнаутский брезгливо, не более того, подумал: насколько примитивны те, кто верит, будто бы в глазах жертвы отпечатывается облик убийцы. Изучая дело, Стас убедился, что во время процесса все произошло так, как он и предполагал. Опытный судья, конечно, не мог не обратить внимание на все противоречия и упущения. Саранцев и его адвокат, разумеется, использовали их в своих интересах. Козаченко и Сердюк легко объяснили путаницу в показаниях о месте рыбалки: были пьяны, а берега озера кругом одинаковые, запомнить точное место нелегко, вот и запутались.
Суд направил дело на доследование, хотя мог вынести и оправдательный приговор за недоказанностью. Но, видно, чувствовали судьи, что перед ними убийца Колосковой, и не решились.
Стас почувствовал, что какая-то деталь в деле беспокоит его, видно что-то упустил, второпях и волнении просматривая первые листы. Ага! Вот она, здесь: «…в пяти метрах от трупа найден металлический колпачок с резьбой высотой десять миллиметров…» Он был приобщен к делу, но для чего, так и не удалось узнать. Похож на крышечку ниппеля, но не он, нестандартный какой-то. Так и остался этот предмет невыясненным. Кому он принадлежал, как оказался в лесу — неизвестно. Само собой, парни ничего сказать по этому поводу не смогли.
Стас прочитал последний документ в деле — постановление о приостановлении расследования ввиду объявления розыска преступника, личность которого так и не установлена. Саранцев, конечно, освобожден. Неподшитые маленькие бумажки из уголовного розыска удручающе безнадежны: … «не представилось возможным… не обнаружен… не найден…» и так далее. Глухарь.
Арнаутский захлопнул дело. Он даже не посмел посмотреть на фототаблицу, обязательное приложение к протоколу осмотра места преступления. Это было свыше его сил.