Не уходи! Тебя я умоляю…
Шрифт:
Слабый свет от подвешенного фонаря. Курсанты в бушлатах на плащ-накидках устраиваются на ночлег. Слышно, как шуршит дождь по крыше палатки. Дегтярев и Бикбаев рядом.
Полы палатки распахиваются. Появляется старший лейтенант Воробьев.
ВОРОБЬЁВ
Связистов вывел из строя посредник. Со штабом связи нет. Желающие прогуляться, двое!
В палатке напряженная тишина.
ДУБИНИН
Я готов, товарищ старший лейтенант.
ВОРОБЬЁВ
Кто еще?.. Понятно, добровольцев нет. Дегтярёв, в напарники Дубинину!
Сергей с телефонной катушкой и Леонид с полевым телефоном и сумкой для инструментов идут в плащ-накидках вдоль линии связи по кромке глинистого оврага.
Дождь прекратился, но земля мокрая. Грязь чавкает под сапогами.
Линия связи угадывается по просевшей канавке.
Леонид иногда проверяет канавку руками. Из канавки выглядывает резиновая оболочка с проводками внутри.
Обрыв линии.
Из сумки Дегтярев достает нож, плоскозубцы, кусачки, изоленту и моток черной резиновой облатки.
Сергей наращивает телефонный кабель, изолирует.
Оба ищут второй конец линии. Находят его метрах в пяти. Отрезают от катушки кусок, вдевают его в резиновую облатку и укладывают в канавку. Маскируют её.
ДУБИНИН (КРУТИТ РУЧКУ ПОЛЕВОГО ТЕЛЕФОНА)
Проверка связи.
ГОЛОС ВОРОБЬЕВА
Слышимость отличная. Возвращайтесь в палатку.
Они шагают по полю. Невдалеке вспыхивает фара идущей машины. Освещает лицо Дубинина. Он притормаживает.
ДУБИНИН
Лёнь, давай на чистоту. Ты меня из друзей выкинул?
– Нет, Сергей.
– Тогда почему ты все время с Данькой, будто меня нет. Вы вдвоем и в секцию бокса записались.
– И ты можешь записаться.
– Могли бы меня позвать. А то втихаря. Мы же, Лёнька, в батарее только трое – земляки. Значит, должны держаться вместе.
– Разве мы с Данькой возражаем? Это ты, Серёга, командовать любишь, нос задираешь.
– Командовать, каюсь, люблю. А задираю ли нос?.. – останови, если заметишь…
Некоторое время шагают молча.
– Ты Лидуху, Лёнь, помнишь?
– Помню. Провожала тебя на вокзале.
– С Лидухой нас связывала только постель. А разлетелись – словно её и не было.
– Напиши ей, чтобы не надеялась.
– Зачем? В сентябре отпуск… Это у тебя, как в уставе. Кончишь училище. Твоя краля – институт. А вот поженитесь ли – вопрос. Потому что долгие разлуки нам не по зубам. Естество свое потребует.
– Не потребует.
– Ты баб еще не знаешь.
– А ты знаешь?
– Даже красавица не даст больше того, что у нее есть.
– Причем здесь красавица?
– Дядино выражение.
– Он женат?
– Разведенный. Пока по морям плавал, жена хахаля завела. Он их и застукал. Ну, и отходил ремнем с флотской пряжкой чуть не до смерти. Судили. Условно три года дали. Ордена помогли.
– Не женился больше?
– Нет. У него на эту тему своя философия. Когда выпьет, всегда повторяет: брак – территория с глухим забором. Кто снаружи, интересно зайти внутрь, а те, кто внутри, хотят выбраться наружу. Мне нравится.
– Мне – нет…
Вторая серия
Слетают весенние и летние листки. 1 сентября 1954 года.
На фоне движущегося поезда и мелодии танго Козина бегут титры.
Из вагона спускаются на перрон Сергей, Лёня и Даня.
Выходят на площадь. Пожимают друг другу руки. Расходятся.
Лёня заходит в телефонную будку. Набирает номер.
ЛЁНЯ
Здравствуй, мой лучик. Я только что сошёл с поезда… Когда мы можем завтра встретиться?.. Буду ждать на нашей скамейке…
Квадратный стол, накрытый цветной клеенкой и четыре венских стула. Старинный шкаф с книгами. Диван. Зашторенная ниша сбоку комнаты – спальня матери. На стене портрет Сталина.
За столом мать и Лёня. Ужинают.
МАТЬ
Как ты хоть учишься, Лёня? В письмах ты писал только про степь и про своего друга Данилку.
– Учусь на круглые пятерки, мама.
– Так уж на пятерки?
– Кто плохо учится, тот при выпуске получает на погоны не две, а одну звездочку.
– Хороший закон. У тебя отпуск – месяц?
– До 1 октября.
– А я взяла полставки в вечерней школе. Может, тебя навещу.
Она подкладывает ему в тарелку помидорный салат к жареной картошке с мясом.
– Дина часто писала тебе?
– Часто.
– Ох, Лёнька, не по себе сук рубишь.
– Мы любим друг друга.
– Любовь проходит. Остается быт. Тебе по гарнизонам мотаться, а она привыкла к комфорту.
– Отвыкнет, мамуля…
Солнечно и сухо. На деревьях желтеют листья.
Скамья на металлических ножках с деревянной спинкой.
На скамье Лёня в мундире и в фуражке и Дина в бежевом плаще, бежевом берете и с сумочкой.
ЛЁНЯ
Помнишь, я вырезал перочинным ножом?
Отодвигается. На спинке скамьи выцарапано: Не уходи!
ДИНА
Я приходила сюда одна. Готовилась к занятиям. После зимы надпись почти стерлась. Я её тушью обновила.
– Дин, давай после училища поженимся?
– Мне же надо окончить институт.
– Можно учиться заочно.
– Ой, да чего сейчас загадывать?
Она встает со скамьи. Поднимается и Лёня. Она берет его под руку. Бредут по аллее.
– Лёнь, ты где собираешься служить после училища?
– На Дальнем востоке.
– Почему так далеко?
– Там тайга и сопки. И синие зайцы в сопках. Серёга говорил. Ты его видела в прошлом году на вокзале.
– Видела. Хвастун и позер.
– У каждого человека есть в характере минусы.
– А у меня?
– У тебя нет. Ты – идеал.
– Ты – выдумщик. Но мне приятно.
– Может, к нам пойдем?
– Не надо, Лёня. Твоей маме не нравится, что мы дружим.
– А твоей?
– Моей – тоже. Но она свыклась с тем, что ты есть. Папа ворчит, но встречаться с тобой не запрещает.
– А может запретить?
– Было один раз. Я сказала, что уйду в общежитие. Он считает, что детская любовь – блажь, которая быстро пройдет.
– Мама так не считает?
– По-моему, нет. Сказала, что через неделю папа уедет на три дня на учебу в Москву. Она даст мне ключи от дачи. И мы можем туда поехать.
– С ночевкой?
– Да.
– Вдвоем?
– Только с братишкой Дамиром, чтобы он рыбачил. И предупредила, чтобы я с тобой не спала. Она приедет и проверит.
– Сколько Дамиру лет?
– Шестнадцать…
Двухэтажный деревянный дом, обнесенный металлическим забором. Высокое крыльцо. Фруктовый сад. На столбах два мощных фонаря.
За столом пьют чай с бутербродами Дина, Лёня и Дамир.
ЛЁНЯ
Кто тебя научил рыбачить, Дамир?
ДАМИР
Муж Нины, дядя Коля. Он и спиннинг подарил.
ДИНА
Они с Колей летом даже ночевали на берегу.
ДАМИР
Я проспать могу. Разбудишь меня, Лёня, как рассветет?
ЛЁНЯ
Разбужу.