Не уходи
Шрифт:
— Ну, так о чем ты хотел спросить? — нарушил он молчание, когда они удалились от дома примерно на полмили.
Доминик остановился и посмотрел ему в глаза:
— Я хочу знать, почему вы всегда молчали о том, что я ваш сын.
Люк вытащил трубку изо рта, и клубочек синего дыма взмыл вверх. Он ожидал услышать совсем другой вопрос, поэтому испытал огромное облегчение.
— Повтори, пожалуйста, — попросил он. — Боюсь, я не совсем понял тебя.
— Вы, лживый негодяй! — Доминик потерял контроль над собой, на глаза его навернулись слезы. — Я знаю,
— И кто же вбил тебе в голову подобную чушь?
— Негодяй! — снова закричал Доминик, и его кулак метнулся к челюсти Люка. Однако тот легко уклонился от удара.
— Прекрати! — Он схватил Доминика за руку. — Так кто тебе сказал, что я твой отец?
— Грег! — задыхаясь, выкрикнул Доминик и поморщился от боли.
Люк рассмеялся:
— Вот так шутка! — Он отпустил руку Доминика. — Боже мой, если бы много лет назад я знал о том, что он так считает!
— Так это неправда? Вы не мой отец?
Люк покачал головой:
— Нет, Доминик, этой чести я не удостоился.
— Так кто же мой отец? — начал Доминик, но внезапно вспомнил о Мелани, и все его мысли переключились на нее. — Господи! — с облегчением и радостью воскликнул он. — Значит, я могу жениться на Мелани! Я могу жениться на Мелани!
— Можешь, если твоя мать разрешит, — сухо бросил Люк.
— А вы разрешаете?
Люк пожал плечами:
— Если вы намеревались пожениться еще тогда, когда и в школу не ходили, то не собираюсь вам мешать. — Губы Люка тронула улыбка. Интересно, давно ли Грег знает, что Доминик не его сын? И давно ли считает его, Люка, отцом Доминика? — Поскольку я не твой отец, не хочешь ли узнать, кто он? — с любопытством спросил Люк.
Доминик внезапно поник.
— А вы знаете?
— Да, знаю. И всегда знал.
— Тогда скажите мне.
Люк покачал головой, поднял с земли палку и швырнул ее собаке.
— Нет, это не мое дело. Тебе об этом должна сказать твоя мать. Сейчас она в Вальми. Элоиза говорила, что ожидает их к полудню.
Доминик посмотрел на часы: половина третьего. Паром, на котором приедет Мелани, прибудет почти через четыре часа.
— Я спрошу у нее. — Он повернулся и бросился бежать.
Лизетт гуляла в розовом саду. Спрыгнув с велосипеда, Доминик пробежал по террасе и спустился в сад по поросшим мхом ступеням. Он сразу увидел мать и заметил, что она плачет. Ему стало стыдно. Узнав, что Мелани ему не сестра, он так обрадовался, что совсем забыл о смерти дедушки.
— Доминик! — Лизетт улыбнулась сквозь слезы, испытав при виде сына огромное облегчение. Она его мать, он любит ее, и, кем бы ни был отец Доминика, это не имеет отношения к чувствам сына.
— Здравствуй, мама. — Доминик крепко обнял ее.
— Я так скучала по тебе, дорогой! — Лизетт улыбалась, хотя слезы дрожали на ее длинных ресницах. В ушах у нее были серьги с жемчугом, на шее — жемчужное ожерелье. Она выглядела не старше той девушки, на которой женился Люк Брендон.
— Мама, мне надо поговорить с тобой. — Доминик взял Лизетт за руку, и они пошли по тропинке, усыпанной лепестками роз. — Я хочу поговорить о моем отце.
— Об отце? — Лизетт не ожидала, что Доминик заговорит о Греге. — С ним все в порядке. Врач полон оптимизма, последняя операция прошла удачно…
— Не о Греге, мама, — нетерпеливо пояснил Доминик. — О моем настоящем отце.
Лизетт замерла, и кровь отхлынула от ее лица.
— Прости, мама, но мне нужно знать правду.
— Но кто тебе сказал? — прошептала Лизетт. — Как ты узнал?
— Папа сказал. Кто бы ни оказался моим настоящим отцом, Грег всегда был для меня папой. Это его слова, но я не поверил ему. Тогда я не понял, что он имеет в виду. А сейчас понимаю.
— Грег сказал тебе… — Лизетт вздрогнула.
— Он думал, что мой отец — Люк. И сказал, что вы с Люком были любовниками еще до того, как он познакомился с тобой. Ты решила, что Люк погиб, поэтому и вышла за него замуж.
Лизетт вскрикнула, как раненый зверь.
— Но почему и Грег не знает правду, мама? Почему ты не призналась ему?
— Потому что… боялась, что он бросит меня, ужаснется, узнав правду, и больше никогда не захочет видеть меня…
Доминик нежно обнял мать за плечи.
— Грег любит тебя, мама. И ничто в этом мире не заставит его бросить тебя.
— Я сама убила эту любовь много лет назад. — Глаза Лизетт потемнели от горя.
Доминик покачал головой, внезапно почувствовав себя старше и мудрее матери.
— Ты не могла убить его любовь к тебе, мама. Это невозможно. А теперь я хочу знать: кто мой отец?
— Пойдем со мной, дорогой.
Лизетт взяла сына за руку и вывела из сада на лужайку, позади которой находились маленькая часовня и кладбище. Над одной из могил стояла цветущая вишня.
— Его звали Дитер Мейер, — с облегчением сказала Лизетт. — Он появился в Вальми весной сорок четвертого…
Она рассказала ему все. О той роковой поездке на велосипеде, о том, как страдала, влюбившись в немца. О Роммеле, об Элизе, о попытках добыть информацию для союзников. Рассказала о Поле Жильесе и Андре Кальдроне, о том, как они погибли. О заговоре против Гитлера, свиданиях в маленькой комнате в башне, о планах на будущее, о радости Дитера, узнавшего, что у них будет ребенок.
Рассказала о дне вторжения и о гибели Дитера, но умолчала о том, кто произвел тот роковой выстрел, убивший его. Поведала о горьких днях, когда она думала, что потеряла ребенка, о своем решении выйти замуж за Грега. О возвращении Грега в сорок пятом, о его участии в освобождении Дахау, о том, как была уверена, что он бросит ее, узнав, что она любила немца.
— Ты была не права, мама, — тихо проговорил Доминик, когда Лизетт закончила свой рассказ. — Он подозревал нечто гораздо худшее и жил с этим. — Сорвав дикую розу, Доминик положил ее на могилу отца. — Я сейчас еду встречать Мелани, мама. И привезу ее сюда, в Вальми.