Не умирай в одиночку
Шрифт:
– Нравится? – осведомилась Вильма.
– Сынка, однако, морду отожрал, – недовольно прокомментировала я.
– Можно подумать он когда-то был худым, – парировала Вильма. – Ты его когда видела в последний раз? Он, кстати, про тебя спрашивал.
– Еще летом, когда была влюблена и на все смотрела в радужном свете. Катька хорошо выглядит. Аляповато слегка, но в целом гармонично.
– А то. Может, мужик хороший окажется.
– Хороший окажется – отобьем, – предложила я. – А что за ник, ты не спрашивала? Может быть, мы его знаем?
– Не сказала она, – огорчилась Вильма. – Видать боится здоровой конкуренции в твоем лице.
– Или в твоем.
– Да куда мне, старому ползучему
– Не прибедняйся. Народу скучно без твоих эстакад на красном «Феррари».
Вильма в чате периодически вздыхала и выдавала на гора такую фразу: «Ни одного олигарха на красном «Феррари». Совершенно некому отдаться!» Мужики, не привыкшие к подобным высказываниям, реагировали бурно и предлагали свои кандидатуры, кои мы тщательно отсеивали. Наш с Вильмой дуэт мы обозвали бандой «Красные стюардессы», памятуя о том, что со своей женой Роман Абрамович по слухам познакомился именно в самолете, где она была стюардессой. Нам же оставались лишь сладкие мечты да красные костюмы, которые мы с Вильмой не сговариваясь, сшили себе в утешение.
– Пошла я, – неожиданно сказала Вильма. – Пленки вывели, сейчас я их гляну и домой. А ты спать ложись и не терзай себя. Хочешь, завтра пообедаем? Катька должна придти, может, расскажет про своего ненаглядного. Что-то она пропала совсем, ни звонков, ни писем. Небось из койки не вылезает! Так как? Встретимся завтра?
– Давай, – согласилась я. – Ирку выдерни из дома, а то ей все равно делать нечего.
Вильма послала мне символ улыбающейся рожицы и покинула чат. Я на минутку вышла в общую комнату, но интересных собеседников не увидела. Выключив компьютер, я мимоходом взглянула на часы.
– Ого, – произнесла я, увидев, что стрелки неумолимо приблизились к трем часам ночи. – Завтра на работу, между прочим, – вполголоса произнесла я, стараясь хотя бы перед собой выглядеть дисциплинированной. Я рухнула в койку, попутно сбросив с себя Пашкину руку, которую тот немедленно положил мне на талию. Пашка что-то недовольно буркнул, отвернулся к стенке и моментально засопел. Я ощутила тяжесть в глазах и провалилась в сон, уже заранее подозревая, что просплю. Так и получилось.
Утро получилось суматошным. Пашка, бывший по природе жаворонком, разбудил меня и отправился в ванную, рассчитывая, что я, как обычно, приготовлю завтрак. Я же перевернулась на другой бок и заснула. Пашка долго брился, потому что за ночь его щетина отрастала просто невероятно быстро. Потом он вышел из ванной и, увидев, что меня нет на кухне, недоуменно повел носом, надеясь, что обоняние его обманывает. Увы, запахов свежевыпеченных круасанов не ощущалось. Пашка рванул в спальню, где и обнаружил меня на месте преступления – сладко спящую в обнимку с подушкой.
– Юлька! – гаркнул он молодецким голосом мне в ухо. Я соскочила с постели, вытаращив глаза и искренне недоумевая, что происходит. Сонная одурь моментально слетела с меня, когда я посмотрела на часы.
– Боже мой! – заорала я и помчалась в ванную. По дороге я споткнулась о телефонный провод, который так никто и не удосужился прибить к плинтусу. Стараясь сохранить свое имущество в неприкосновенности, я неловко переступила и, разумеется, упала, поскользнувшись на скользком ламинате.
– Камикадзе, – ядовито прокомментировал Пашка. Я скрылась в ванной, одарив его на прощание недобрым взглядом. Взгляд оценили. Когда я вышла из ванной в относительном порядке, на столе меня ожидала чашка кофе. В воздухе витал какой-то подозрительный запах. Я посмотрела на плиту и тяжело вздохнула: конечно, он не углядел за джезвой и упустил кофе. Плита была залита коричнево-черной жижей. Мыть времени уже не было. Я быстро залила плиту жидком чистящим средством, и на ходу влила в себя чашку кофе.
– Я побежал, – произнес Пашка, деловито чмокнув меня в щеку. – Ждать не буду, мне сегодня некогда.
– Подожди, – попробовала я его остановить, но он, махнув мне на прощание рукой, упорхнул как бабочка. Я невольно задумалась над сравнением и решила, что на бабочку Пашка как-то не очень тянет в виду своей внушительной коллекции. Впрочем, есть же толстые бабочки? Винный бражник, к примеру.
На скамейке перед домом сидел Толик, мой сосед по лестничной площадке и, задрав голову, смотрел в хмурое небо, с которого моросила скользкая холодная пакость в виде дождя. Впрочем, слово «смотрел» к Толику не очень подходило. Толик был слеп с рождения, что, впрочем, не мешало ему радоваться жизни. Я всерьез думала, что Толик в меня влюблен. Летом он подкладывал мне под дверь цветы, которые собирал прямо за домом, вечерами часто ждал меня с работы, сидя на лавочке, а утром вот…
– Здравствуй, Юля, – улыбнулся он, поворачиваясь к скрипнувшей двери.
– Как ты узнал, что это я? Я ведь даже рта не раскрыла, – осведомилась я.
– По шагам. Когда ты по лестнице спускаешься, у тебя каблучки цокают как крылышки стрекозы – тихо и деликатно. И потом, ты одна тут носишься по лестнице, как угорелая. Вряд ли кто из наших бабок побежит по лестнице, да еще и в каблуках.
– Ладно, Толик, я на остановку, – прервала его я. – Проспала я сегодня.
– Еще бы, – хитро оскалился он. – После вчерашнего то…
– Подслушивал что ли? – грозно спросила я.
– Я не подслушивал, я слышал. Почувствуй разницу. Сперва ругались, потом помирились… да только тебе не спалось. Носилась по квартире из угла в угол.
– Не спится тебе по ночам, – фыркнула я. Толик пожал плечами.
– Я живу в ночи. Разницы для меня нет почти никакой, разве что в звуках и запахах. Ты почитаешь мне сегодня?
– Не знаю, – засомневалась я. – Как время будет.
– Мать в ночную сегодня. Если опять будешь носиться по квартире без сна, приходи ко мне. Все лучше, чем чушью голову забивать.
– Я подумаю, пообещала я и понеслась к остановке, благо та была прямо за домом. Мне повезло, на автобус я успела и через двадцать минут уже выходила на своей остановке, прямо напротив редакции. На этом мое везение не кончилось. Шефа на работе еще не было. Я успела влететь в свой кабинет, поздороваться с присутствующими и рухнуть перед своим компьютером, когда явился мой непосредственный начальник, как обычно с двусмысленным оскалом, обнажающим кривые обломанные зубы. Шеф напоминал мне шакала Табаки из мультфильма про Маугли. Во всяком случае, он был такого же пегого цвета, так же подхалимски приседал перед учредителем и так же делал пакости исподтишка. На открытую конфронтацию со мной он не отваживался после жуткого скандала, который я ему закатила в ответ на неуместное замечание. Теперь он просто заглядывал ко мне в кабинет, редко удостоив вежливым приветствием. Я тоже принципиально не здоровалась первой, поскольку шефа не боялась, а на его доброе отношение мне было наплевать.
Шеф подошел к сидевшему за моей спиной дизайнеру Ромке и, скривившись, уставился в его монитор. Ромка тоже не удостоил шефа вниманием. Придраться к нему было проблематично. Когда на Ромку накатывала волна творчества, работал он так, что заказчики ахали. Я в такие моменты не скупилась на комплименты, от которых Ромка надувал грудь колесом и распускал хвост. Шеф сунул в рот сигарету и молча смотрел в монитор. Ромка не выдержал, закрыл файл и вышел из комнаты. Шеф последовал вслед за ним.
– Вот и поговорили, – фыркнула я. Сидевшая в углу Ленка, наш корректор, подняла голову от текста, который правила в тот момент.