(Не) Установленное отцовство
Шрифт:
– Правильно будет, когда назовётесь, – бычит Глеб.
– Алексей Чернов. Может слыхал?
– А должен был?
Отпиваю ещё пару глотков. Если Фати сказала, что меня нет, то Алекс скорее всего отправится ждать меня в машину. Или он заметил промах Бориса?
– Мальчики! Идите наверх. Что за невоспитанность?
– Подожди, Фатима!
– Алексей Дмитриевич! У ребят ещё уроки не сделаны. Мама придёт, ругать их будет.
– Маму нужно слушаться! Хорошо учитесь?
– Нормально, – Борис поймал волну брата.
– Тогда
– Борис, – представляется мой маленький заучка.
– Лапу пусть Зорька даёт. У меня рука, – Глеб не ведётся на сладкое.
– Тогда дай пять!
– Держи краба! Вон убежал! – Топот ног вверх по лестнице говорит, что Глеб оставил Алекса с носом. Не очень вежливо, но я не буду сына ругать.
– До свидания! – Борис поднимается по лестнице не спеша. Тявкающая охрана, похоже, в его руках.
На втором этаже хлопает дверь. Сейчас Фати выставит Алекса, и сигану через окно на задний двор… Господи! Ничего не поменялось. «Ну, погоди!», вторая серия. Версия «18+».
– Значит, говоришь, нет Манюни? – в голосе Алекса усмешка.
– Мы пришли, а её нет.
– Пальто жёлтое на месте. Или у неё их, как в наборе трусов «Неделька»?
– Алексей Дмитриевич, ну нет вашей Манюни.
– Дай хоть взглянуть, как моя девочка обустроилась.
От неожиданности обливаюсь мартини. Дверь распахивается и луч света с веранды проникает в моё укрытие через дырку в скатерти. Когда парни успели её расковырять?
– Алексей…
– Вышла отсюда, я сказал! – рычит Алекс, включая свет. Мурлычет, закрыв за собой дверь: – Какой дивный аромат. Позабыл его совсем.
Алекс проходится по комнате. Скатерть, шелестя картами, слетает со стола.
– Давно бухаешь в одиночку?
Алекс садится на пол и допивает из кружки остывший чай.
– Я не бухаю, – икаю то ли от страха, то ли от выпитого на голодный желудок.
– А что тогда? – Алекс ныряет взглядом в распахнувшийся на моей груди халат. – Поливаешься «мартини» вместо духов перед свиданием? Считай, я оценил. Одевайся.
– Алекс, я никуда не поеду. У меня дети. Да и на работу завтра первый день…
– Так и у меня дети. Печатный станок для денег сломался, так что тоже с утра дела.
– Мы просто посидим в ресторане, и ты привезёшь меня домой? – Мысленно повторяю: «Икота, икота, перейди на Федота».
– Вроде ничего другого пока не предлагал, – Алекс поднимается с пола и отряхивает пальто.
– Ты привезёшь меня домой? – уточняю я.
– Привезу тебя домой в здравом уме и твёрдой памяти, клянусь! – на губах Алекса играет озорная улыбка. – Это только женщин до тридцати нужно поить до беспамятства, чтобы ночь удалась. А с девочками постарше всё с точностью до наоборот.
Выползаю на четвереньках из укрытия. Алекс подхватывает меня как пушинку, усаживает на стол.
– Зачем я тогда тебе? – хнычу, всё ещё надеясь на чудо. – Мне скоро тридцать пять.
– Я тебе сейчас так свистну, – Алекс стягивает с моих плеч халат вместе с лямками сорочки и подтягивает за бёдра так, что я впечатываюсь в его стояк. – Как ты не понимаешь? Мне не нужна толпа. Ты моя жена. И я буду брать тебя как захочу и когда захочу. Так, как ты, никто и никогда меня в постели не ублажит.
Он возбуждённо хрипит мне в рот и настойчиво протискивается в него языком. Целует меня долго и ненасытно. Точно ядом жалит, растворяя мою волю. Вроде похудел, но это лишь видимость. Он всё та же гора мышц и облако тестостерона. Моего бывшего мужа явно хорошо «грели» с воли. Не одними моими передачками жил.
– Зачем тебе работать, Геля? Тебе достаточно быть нежной и мокрой, покорной и услужливой, – Алекс сдёргивает меня со стола и через мгновение я лежу, уткнувшись в него носом. Алекс одной рукой удерживает меня между лопаток, а второй задирает подол халата и забирается под сорочку. Властно поглаживает моё лоно и раскрывает его. – А кто это не побрил сладкую девочку к свиданию? Непорядок. Ноги шире! Шире я сказал!
Шлепок по попе. Ещё один. И вновь длинные пальцы вонзаются в мою плоть, выныривают и разминают её:
– Ты моя, Геля. Я пришёл, чтобы напомнить об этом, – Алекс резко дёргает за чувствительный бугорок. Тело, истосковавшееся по мужской ласке, пробивает ток.
– Лёша, – задыхаюсь, сотрясаясь в конвульсиях.
– Вот я уже и снова «Лёша», – он склоняется надо мной и продолжает нещадно орудовать у меня между ног. – Хочешь, чтобы я вошёл в тебя?
– Нет, – хватаюсь за край стола, чёткие движения пальцев Алекса сводят меня с ума. – Нет! Только не останавливайся!
Ненавижу себя за сорвавшиеся с языка слова.
– Как скажешь, – тихо смеётся он, подключая ещё один палец, – но могу предложить кое-что получше.
Уже не соображаю, что он говорит. Тишину наполняет бесстыжее хлюпанье. Слёзы текут по
– Твою ж мать! – Алекс вытаскивает из меня пальцы и входит одним толчком. – А, сука, как там у тебя всё узко. Сохранила себя.
Он сжимает мои соски, долбит, выколачивая из меня благие намерения и чистые помыслы. Выгибаюсь, растворяясь в его желаниях. Алекс наносит последние удары и замирает. Его член пульсирует во мне. Семя вперемешку с моими соками, течёт по ногам. Выпрямляюсь, прижимаясь спиной к груди бывшего, но такого родного мужа. Алекс тяжело дышит и впивается в мою шею. Клеймит меня засосом.
Разворачиваюсь и натыкаюсь на изучающий взгляд синих глаз. Замахиваюсь, чтобы влепить запоздалую пощёчину. Алекс перехватывает мою руку и целует её: