Не в коня корм
Шрифт:
Оксана шла от открытого денника с затуманенным взором и опомнилась, лишь когда дорогу ей преградил Игорь Маслов.
– Оксаночка, когда же ты примешь колечко и дашь согласие выйти за меня замуж? – воскликнул Маслов.
– Игорь, отвянь, – досадливо отмахнулась Оксана. – Стать твоей женой, чтобы жить в нищете и плодить нищету. До сих пор не можешь купить хотя бы подержанную иномарку, – презрительно усмехнулась она и демонстративно похлопала кнутом по ладони, как только Маслов попытался обнять ее.
– Но
– Мне было хорошо не только с тобой, вот только за удовольствие надо благодарить. Твой уровень – официантка Варя, она будет рада цветку с поля, а я – девушка, которая предпочитает бриллианты.
– Какая стервоза, – шепнул Маслов, разозлившись не только на пренебрежительный тон Оксаны, но и признание в связях с другими мужчинами.
Некоторое время он шел за ней и остановился, когда Оксана приблизилась к стоящему у калитки Ивану Коняеву, и издали наблюдал, как она оживленно что-то говорит хозяину конефермы.
– Неужели Коняев запал на нее? – досадливо и ревниво шепнул он себе.
Однажды у Игоря Маслова увели любимую девушку. Тогда Маслов был на грани самоубийства (глупость молодости), а сейчас ему хотелось уничтожить эту дрянь, игравшую на его чувствах.
Оксана дотронулась до руки Коняева и смотрела на него, не отрываясь.
И Игорь вдруг понял: Оксана никогда не согласится выйти за него замуж. Ему стало тоскливо на душе, но он словно мазохист продолжал наблюдать за этой парочкой, сдерживая себя от желания броситься к ним.
Взбешенная полученной от кухарки информацией, Мария Коняева просмотрела в телефоне расписание занятий Оксаны Гданько и решительно направилась к конюшне.
И остановилась как вкопанная, увидев идущих навстречу мужа и Оксану, улыбающихся друг другу и оживленно разговаривающих. Мария быстро встала так, чтобы остаться невидимой для них. Иван и Оксана держали путь к выходу из территории конефермы.
Неужели это не сплетни, и Иван с Оксаной любовники, как ее пытались убедить в этом.
Мария решила, что муж собирается отвезти Оксану на своем джипе в укромное место. Она отгоняла от себя неприятное видение. Но в удивлении застыла на месте, перестав преследовать парочку.
Оксана возвращалась одна, а муж скрылся за воротами.
И тогда Мария шагнула вперед и у автостоянки преградила путь Оксане Гданько. В голове не было четкого плана, о чем говорить с Оксаной, злость на нее переполняла и не давала здраво мыслить.
Пытаясь сохранить хладнокровие, Мария принялась выговаривать инструктору о поступающих на нее жалобах от клиентов, недовольных качеством проводимых Оксаной занятий.
– Тебе, Оксана, лучше самой уволиться или мы уволим тебя за несоответствие занимаемой должности.
– И не подумаю. А недовольны только те, с кем я отказалась
Мария не помнила, как куда-то пошла. Ей хотелось остаться одной, не видеть ненавистное лицо Оксаны.
В голове билась единственная мысль: эта дрянь ждет ребенка. От кого… От ее мужа. Вот теперь все: она, Мария, потеряла Ивана.
На ватных ногах Мария куда-то шла, куда-то сворачивала и, только уткнувшись в изгородь, рухнула на землю.
Она заплакала. Как давно она не плакала. С головы сорван платок. Иван купил его ей в Италии и подарил на позапрошлый женский день. Тогда у них все было хорошо. Никаких сплетен и слухов. Никакой Оксаны в помине.
Волосы рассыпались по спине. Из-за слез воздух перед глазами был видимым и не стоящим на месте.
Поднявшись с земли, Мария оглянулась и, едва различая хозпостройки, побрела прочь.
Ей надо было на что-то решиться, что-то предпринять, продумать стратегию, теперь уже не как завоевать Ивана, а как сохранить семью, как вернуть утерянную любовь мужа и подумать, где она допустила ошибки.
Занятия закончились, и Алиса, поместив Доми в стойло с помощью конюха, поспешила в кафе за оставленной сумкой с покупками.
– Я тебе банку сметаны и творог положила, – сообщила Агафья Ивановна. – Если мелких денег нет, завтра отдашь, я собираюсь печь пироги с грибами.
Подхватив сумку, Алиса покинула кафе и направилась к автостоянке.
Чей-то крик она услышала, пройдя несколько десятков шагов, и в нерешительности остановилась. Крик донесся со стороны конюшни.
Выходящие из кафе посетители недоуменно смотрели на бегущего и что-то кричащего конюха.
Первой среагировала Алиса Симонова.
И вот сумка на земле, а она ринулась ему навстречу, но прежде оглянулась и взмахом руки и окриком заставила всех вернуться в помещение кафе.
Запыхавшийся (уже не мальчик) конюх застыл на месте.
– Что случилось? – спросила Алиса, подбежав и глянув на бледное лицо мужчины. Но понимала, что новость будет ошеломляющей.
– Оксана Гданько… Она там, за конюшней на лугу, – выдохнул Федор Акимович.
– Вот тебе, бабушка, и ушки… скорую… нужно срочно вызвать скорую… и полицию…
И Алиса стала звонить Коняеву, велев конюху вести ее к месту происшествия.
– Иван Владимирович, Алиса Симонова… У нас ЧП. Федор Акимович обнаружил на лугу Оксану Гданько с перебитым виском, ему показалось… Но все равно вызовите скорую и полицию, а я позвоню Марии Ильиничне, нужно посетителей кафе придержать там, полиция захочет всех опросить.