Не в силах забыть
Шрифт:
Из лагеря донесся оклик Имрана, призывавшего кули осторожнее обращаться с ванной. Весело журчала река. Неподалеку айя тихо напевала мелодию какой-то храмовой песни.
— Я мог бы напиться до чертиков или облегчить душу, исповедавшись во всем Уиллу. Однако рядом оказалась миссис Хедли, желавшая позабавиться. И я решил, что это меня отвлечет. — По иронии судьбы поступок Лео, совершенный из страха, что его брак может оказаться несчастливым, стал главной причиной несчастья всей его жизни. — Если это вас утешит, сознаюсь, что я пожалел о своем опрометчивом поступке еще до того, как переступил порог дома
Брайони не ответила.
— И скажу еще, пусть это и плохое утешение: после нашей свадьбы у меня не было других женщин.
Брайони разгладила рубашку на коленях.
— Теперь я хотела бы одеться, если вы не против.
Лео поднялся:
— Конечно. Простите меня. — Возле полога палатки он обернулся: — Вы правы, я был желторотым юнцом. Но я вовсе не хотел вас ранить. Мне очень жаль, что я поступил так низко и причинил вам боль. Простите меня.
Однако Лео слишком хорошо знал, что Брайони никогда его не простит.
Глава 10
Дорога, ведущая к перевалу Ловарай, узкому проходу между заснеженными громадами гор, вздымающихся с обеих сторон отвесными стенами, извивалась зигзагом, взбираясь по крутому склону на высоте десять тысяч футов над уровнем моря.
Взглянув сверху вниз на оставшуюся позади извилистую тропу, Брайони подумала, что дорога напоминает пригоршню шпилек, рассыпанных на земле беспечной богиней. Внизу до самого горизонта, словно бушующее синее море, простирались горы с зазубренными вершинами.
Брайони плотнее запахнула накидку: наверху оказалось холоднее, чем она ожидала, хотя Лео предупреждал, что у перевала гуляет ледяной ветер.
— Вот, выпейте это.
Не снимая перчаток, она взяла из рук Лео кружку с горячим чаем:
— Спасибо.
Определенно Лео был опытным путешественником и умело распоряжался людьми. Удивительно, как ему удалось устроить так, чтобы повар первым добрался до вершины и приготовил всем горячий чай?
Порыв ветра заставил Брайони съежиться. Несмотря на обжигающий напиток, ее пробирала дрожь. Сняв плащ, Лео набросил его ей на плечи. Вскоре его голос раздался чуть поодаль. Обернувшись, Брайони увидела его возле каравана мулов: Лео разговаривал с одним из кули, тот что-то объяснял, бурно жестикулируя.
Ей захотелось расплакаться. В ее воображении проступок Лео превратился в порок. Три долгих года она жила в уверенности, что во время помолвки и после женитьбы Лео изменял ей с многочисленными любовницами, рассеянными по всему Лондону. А на самом деле все было иначе. Лео и впрямь поступил дурно, у нее были все основания его оставить, однако она не отменила свадьбу и вышла за него замуж. Неужели брачные клятвы оказались всего лишь конфетти, яркими искорками, блеснувшими в воздухе и выметенными, как мусор, на следующий день? Разве Лео не заслуживал большего, чем ледяное презрение и закрытые двери?
И разве не могло все выясниться давным-давно, когда их брак был еще в силе, если бы этот ужасный, но необходимый
Брайони не знала ответа. И теперь никогда не узнает.
Черные скалистые стены ущелья возносились ввысь почти отвесно. Сезонные ливни смыли с крутых склонов почву и едва ли не всю растительность. Далеко внизу виднелось каменистое дно без малейших признаков воды, сильно изменившей ландшафт местности.
Тропинка перешла в узкий проход, врезавшийся в толщу утеса. По одну его сторону высилась каменная стена, по другую зияла пропасть, обрыв высотой примерно в полторы сотни футов. Идти приходилось по узкой, грубо выдолбленной в скале тропе, рискуя вывихнуть лодыжку, а то и сорваться вниз.
Около часа назад путешественники потеряли мула. Несчастное животное споткнулось и рухнуло на дно ущелья. После падения, длившегося, казалось, целую вечность, раздался ужасающий грохот, почти человеческий рев и треск разорвавшихся мешков с мукой.
Самое ужасное, что мул не погиб, а корчился в предсмертной агонии. Стоя на обрыве, Брайони беспомощно смотрела на его мучения, прижав ладонь ко рту.
Потом прогремел ружейный выстрел, и на лбу мула с пугающей точностью, ровно посередине, между глаз, расплылось кровавое пятно. Бедняга дернулся и замер.
Обернувшись, Брайони увидела, как Лео извлекает из ружья стреляную гильзу. Она смутно припомнила, что слышала о его охотничьих подвигах. Сэр Роберт, страстный охотник, не имея других сыновей, постоянно брал с собой крестника, обучая его охотничьим премудростям. Однако Брайони ни разу не доводилось видеть Лео с оружием в руках. Даже заметив, что Лео возит с собой две винтовки, она не придала этому значения.
Ее поразила необычайная меткость выстрела. Этот мужчина был ее мужем, а она всегда считала его светским баловнем, любимцем женщин, который изредка пишет малопонятные труды, посвященные захватывающим тайнам математики.
Возможно, ее испугала гибель несчастного мула, или дорога действительно стала труднее, но когда они продолжили путь, подъем показался Брайони сущим кошмаром. Она напомнила себе, что два года назад шестнадцать тысяч мужчин прошли по этой самой тропе на север, спеша на помощь осажденным защитникам Читрала, вдобавок этим путем постоянно пользовались почтовые рассыльные и курьеры, и все же с каждым робким шагом ее охватывал страх. В ушах все звучал протяжный жалобный рев мула, бившегося далеко внизу, на острых камнях, и навеки застывшего с пулей между глаз. Тропа, следуя за рельефом утеса, сделала резкий поворот. И без того узкая, она истончилась до каких-то восемнадцати дюймов, почти сойдя на нет. Мало того, всегда неровная, на изгибе тропинка клонилась к обрыву. Брайони предстояло пройти по наклонной поверхности.
Она остановилась, призывая на помощь последние остатки мужества. Умом она понимала, что дорожка тянется дальше, огибая зазубренную скалу, преградившую ей путь, и что Лео с проводниками уже благополучно преодолели поворот. Но перед собой она видела лишь голый каменный выступ. Брайони никогда не увлекалась скалолазанием, и при виде наклонной тропинки, с которой так легко соскользнуть вниз, в разверстую ощеренную пасть ущелья, ее охватила дрожь.
Из-за поворота показался Лео, вернувшийся за ней.