Не верь мне.
Шрифт:
– Это не твое собачье дело, Тихонов, - выдавила она из себя. Руки ее с силой сжались, так, что она почувствовала, как короткие ноготочки впиваются в кожу.
– Не лезь ко мне, понятно? Твоя показушная добродетель меня никоим образом не трогает, на других ее испытывай, а мне плевать на тебя и твое мажорское эго. Приспичило потрахаться - можешь возвращаться в клуб, многие оценят твои широкие жесты, и в койку твою прыгнут с заветной радостью.
– Когда же ты у нас засветишься заветной радостью?
– угрожающе произнес голос над ухом. Силантьева чуть не вздрогнула от внезапности.
– Ты хочешь, чтобы
– Я про койку, лягушка, - перебил он ее, чувствуя неопределенное раздражение.
– Прыгай. Хочу, чтобы ты была в моей койке.
– Спасибо, я только что из нее выбралась, и возвращаться не хочу, и, повторюсь, не все будет так, как хочешь ты, - говорила Женя тихо и медленно, но чувствовала, что вот-вот, и может сорваться. Внутри нее уже зарождалась истерика, подгоняемая шумом в голове и нарастающей пульсацией, что вызывал этот тип.
– Ты вернешься, лягушка, вернешься, - так же тихо, в тон ей произнес Артем.
– Сюда, в мою койку, но уже в трезвом состоянии и спать мы точно не будем.
– Я бы позавидовала твоему развитому фантазийному мышлению, да не в той направленности оно движется. Самовнушение никогда не вело к восприятию ситуации, - на последнем слове дрогнула, так как теплое дыхание опалило ей ухо, вызвав целый табун мурашек проходящих от шеи и вдоль позвоночника.
– Лягушка, - тихо проговорил парень, положив руки на талию Женьки, чем вызывал бешеный стук ее сердца. Закусив губу, пыталась сдерживаться, чтобы не выдавать себя хотя бы частым дыханием, раз уж лицо он не видит.
– Ты сама ведь понимаешь, что это не внушение. Физику нельзя внушить, на то она и физика, а вот это, - жарко охнул ей в ухо, а одна его рука обхватила край одеяла, которое держала Силантьева и потянула его ниже, не встречая никаких сопротивлений. Теплое касание к коже вызвали мелкую дрожь, которая сладко отозвалась в теле.
– Видишь, - медленно тянул он слова. Вторая рука потянулась к плечу Жени и мягко, подушечками пальцев, провел по нему.
– Угадай о чем это говорит, - его шепот пробирался сквозь затуманенное сознание Евгении.
– О ч-чем же?
– проклинала себя за запинку в этих трех словах.
– Ты будешь в моей постели.
Эта фраза словно подхлестнула ее, вернула к жизни и дала возможность связно мыслить. Передернув плечами, отскочила от Артема, бросившись в комнату, откуда недавно вышла. Найдя свое платье, которое не заметила изначально, быстро натянула на себя, после чего, метнулась в прихожую. Артем до сих пор находился на кухне, не выйдя следом за ней, что облегчило ей задачу. Туфлей своих она не увидела, но сейчас Женю это мало заботило. Кое-как справившись с замком, открывая его дрожащими пальцами, пулей вылетела из квартиры Артема, чуть ли не перепрыгивая через лестничные пролеты, спеша побыстрее оказаться дома и смогла отдышаться уже тогда, когда дверь ей открыла ее бабушка, пропуская девушку внутрь. Только тогда испустила длинный вздох и, скинув платье, завалилась в кровать, но даже спустя полчаса, неуютные мысли и чувства не покидали ее, только бередя душу. А ощущение того, что виновник того находится прямо за стеной, просто давило своим напором. Укрывшись с головой под одеялом, уткнулась в подушку.
"Ненавижу, ненавижу".
Именно с этой мыслью и уснула Женя, только не осознавая, что вся ненависть ее направлена явно не на смазливого блондина за стенкой.
***
– Ну, и?
В последующей паузе я ожидала хоть какое-то действие со стороны кучки одеяла, в которое была завернута моя любимейшая подруга, но единственное, чего добилась, так это то, что из-под края выползла тоненькая рука с распятыми пальцами.
Раздраженно цокнув, вложила в протянутую ладошку бутылку с минералкой, которая тут же скрылась под одеялом.
– Интересно, сегодня из этого постельного кокона что-нибудь появится?
– с иронией спросила я, складывая руки на груди. В ответ мне из вороха постельного белья снова высунулась рука с бутылкой, воды в которой явно стало меньше.
– Я не это имела в виду, Евгения.
– Рано еще Евгении выползать на свет божий, - промямлил знакомый гнусавый голос, чуть приглушенный.
– Евгения не готова.
– Ну вот, всегда думаешь только о нижних гениталиях, ища на них приключений, а страдает голова, - назидательно причитала я, но в ответ послышалось только мычание.
– Что, болит?
– Твоя, смотрю, не шибко пострадала, - высунулась, наконец, Женя, представляя собой не шибко замечательную картину: размазанная тушь, ворох на голове, бывший когда-то аккуратной прической.
– Если хочется почитать мне нотации, то в очередь, - глазами указала на дверь.
– Нравоучений мне и так на сегодня достаточно, - язвительно проговорила Силантьева.
– О, смотрю, кто-то сегодня встал не с той ноги, - в любопытстве вздернула одну бровь.
– Ага, или не с той кровати, - пробубнила Женька, кутаясь в одеяле.
– Что ты сказала?
– Поспать, говорю, - голова подруги снова скрылась за цветастым одеялом.
– Дай мне поспать, а потом, когда лучше станет, то я обдумаю все то, что ты хочешь мне сказать.
– Эх, и что мне с тобой сделать, - возвела глаза к потолку.
– Понять и простить, - бормотало одеяло в ответ мне.
– А еще смириться.
– А как же еще может быть, - вздохнула.
– По-другому и не может.
Глава тринадцатая
– Я выгляжу как проститутка!
– Нет еще, вот подожди, губы поярче сделаю, и тогда уже будешь.
– ЧТО?!
– Да, шучу, я, шучу, потерпи немножечко, - закусив губу, нанесла последний штрих в макияже.
– Ты мне так мстишь?
– Конечно, мщу, Женечка, но не тебе, - закончив, отошла подальше, глядя на свое творение.
– И почему сразу "проститутка" то? Можно просто женщина-вамп.
Ничего не ответив, Женя разглядывала себя в зеркало, и, поскольку было оно не во всю длину, ей пришлось отойти, чтобы осмотреть себя полностью. Высокие каблуки позволяли ей оценить свою внешность с ног до головы, хотя, и чтобы сделать оценку внешнего вида высоко забираться не надо, ибо одеяние ее начиналось чуть ниже бедра, с коротенькой юбочки бежевого цвета. Дальше шла в тон ей кофточка, которая плотно облегала фигуру девушки, и дело было вовсе не в пошиве, а в размере, который был маловат.