Не верь мне
Шрифт:
До ближайшей цивилизации километров пятьдесят. До более менее приличного города - все триста.
Ахметовы - какие-то не сильно близкие родственники Бессариона Давидовича по отцу. Но приняли нас как родных. И отнеслись к нему с большим уважением. Разговор происходил без моего участия.
Бессо уехал. Я осталась…
Отсюда я выезжала только два раза с “отцом” - первый на пластику во Владикавказ. Второй - менять паспорт под предлогом травмы лица. На паспорте я - Гуинплен! Ещё и месяца не
В общем…
И - да, здесь нет ничего, к чему я привыкла в своем мире! И тьма всего, о чем я могла только догадываться. Я полный ламер в этой гаме.
Например, необходимость ежедневно печь хлеб или какие-то плюшки! И моё многострадальное тесто опять сбежало.
Марьям ежедневно учит меня готовить, и каждый раз приходит в ужас от моей криворукости.
Бормоча ругательства, мну тесто, засовывая обратно в таз. За спиной драка мелких.
Тимур постоянно задирает маленького Давида. И, сцепившись, они отчаянно лупят друг друга. Переворачивают сушилку с овощами, курага летит на них сверху и на пол.
– А ну-ка!
– метлой успеваю зарядить по их спинам, пока они убегают.
– Мама! Рокс дерётся!
– Мало вам! Жалуются ещё…
– Где мой самый любимый кабанчик?
– вытерев руки, поднимаю трехлетнего Муратика, жующего поднятую с пола курагу.
Он такой неженка…
– Выплюнь, давай, я тебе помою?
Чем ещё тут заниматься? Только детьми и кухней. Без этих кабанчиков я бы чокнулась от скуки.
Здесь нет даже телека. Вернее он есть, но его смотрит только “отец”. В основном новостные передачи. Пара каналов…
Держа Мурата на одной руке, второй заливаю горсть кураги кипятком.
Обняв меня за шею одной рукой, он водит пальцем по шраму. И играет с серьгой. Серьги у меня теперь увесистые. Марьям следит за тем, чтобы я выглядела прилично.
– Бессо не звонил?
– я спрашиваю у Марьям каждый день…
– Нет, дочка. Но отец сказал, что сегодня гости будут. Будем осетра готовить.
Вспоминаю, как сказала Артёму, что не готовлю. Дура была, потому что! Надо было готовить…
Если мы когда-нибудь встретимся…
Да и плевать, если больше не мой!
– стекленеет все внутри и лопается на осколки. Я его уведу у любой! И придушу, нахрен.
Марьям забирает у меня из рук Муратика.
Отправляет его в большую гостиную.
– Дочка… - зовёт отец.
Ильяс очень пожилой и старше жены лет на двадцать. Очень консервативный мусульманин, но добрый человек. Его я тоже стараюсь не расстраивать.
Присаживаюсь рядом с ним.
– В школе дали тебе аттестат, - отдает в руки.
– Я ж там не была ни разу.
– Мой старинный друг директор школы. Была, не была, какая
– Замуж?!
– отстраняюсь в ужасе.
– Нет-нет! Я учиться хочу. В университете.
Он очень уважает университеты…
– На кого?
– Программиста.
– Это с компьютерами? Нет. Не хорошая судьба для девушки. Нет.
– Учителя!
– переобуваюсь на ходу, щелкая пальцами.
Только верните меня в моё время пожалуйста! Там где-то есть Нечаев. Я больше не могу ждать…
– Учитель - хорошо. Учитель - можно.
– Спасибо, отец!
– выдыхаю я.
Рядом с ним лежит телефон. Жадно смотрю на него… Бес запретил приближаться к интернету. И искать любых контактов. Моя ломка до сих пор не прошла. Но я не могу ослушаться. Он рисковал из-за меня, он нашел мне семью. Они меня приняли только из уважения к нему. У меня может быть новая жизнь.
– Иди, помоги Марьям. Гости приедут…
– Бессо?
– с надеждой заглядываю в глаза ему.
– Бессо…
Меня всю трясёт. И посуда валится из рук. Специи просыпаются, вода проливается.
Я дико нервничаю.
Очень надеюсь, что он приедет с Артёмом.
И, кажется, сейчас разревусь! Потому что - приедет, не значит, что заберёт. И не значит, что привезет его! Я ему не нравлюсь, я знаю. Хотя он был очень внимателен и тактичен в дороге.
Но я все равно очень жду, потому что он - это тоже немного Нечаев. И я хочу хоть немного прикоснуться.
Темнеет, а его все нет. За окном дождь… Я уже уложила всех кабанчиков, дочитав им “Маленького Мука”.
Я учу кабанчиков читать, они учат меня своему языку.
Положив голову на стену, закрываю глаза.
– Иди спать, дочка, - шепчет мне Марьям.
– А как же Бессо?
Грустно разводит руками.
Я в глубоком разочаровании иду к себе.
Падаю на кровать. И слушаю шум дождя, вспоминая, как мы целовались с Артёмом под дождем. Он был теплым, весенним, практически летним. А этот можно уже сказать - осенний.
Прошло несколько месяцев. Но здесь такой уклад, что мне кажется прошло года три. И все что со мной до этого было - это было в другой жизни. И в этой Темного не будет.
От тоски хочется повыть…
Обнимая подушку, верчусь. Ночи мучительны! Я так хочу его рук… Чувствовать, как он двигается во мне, как двигаются его мышцы под моими ладонями, как кончает…
Я хочу услышать - люблю. И очень хочу сказать! И каждую ночь я долго не могу заснуть, плавая в этих мучительных грёзах.
Ночью просыпаюсь словно от удара в живот, и в ушах звенит, словно крикнул кто-то в ухо - “Ксюша!”. И мне кажется, я даже знаю этот голос.
Сердце бьётся от адреналина!