(Не) верные
Шрифт:
Пульс грохочет как заведенный, я чувствую, что по виску прилетает особенно сильно, аж уши закладывает. П*здец. Она все-таки меня касается. Ладони мягко ложатся на огненную кожу. Они у нее холодные как лед и мягкие. Все равно что коснуться льдом только что закипевшего чайника.
—Нет, Леша. Нет! Нельзя! Не смей! Будь мужчиной. Послушай меня, — шипит на меня кошкой, вешая на меня оковы, в которых я должен ходить теперь. Не сметь, да? Так должен мужик поступать? Не сметь. А ну х*й тогда я мужик.
Перехватываю ее руки
Вика все равно подходит близко, проводит руками по груди и скользит ниже. Затем обнимает меня, упираясь лицом в грудную клетку. Прошивает насквозь током. Неосознанно обхватываю ее и сильнее к себе жму, носом ныряя в распущенные волосы. Пахнет чем-то сладким и сексом. Прекрасно.
Злость затухает с каждым глотком вдыхаемого воздуха. Перед глазами темнеет. П*здец. Вот эту девочку он заставил? Он заставил ее быть рядом как собачку на привязи. Разнести ему е*альник на раз-два и никогда больше не называть другом.
Так ни мужик не поступит, ни офицер.
Но он по ходу и ни то, и ни другое.
—Ху*вая позиция требовать от мужика бездействия. Рассказывай все, потому что я в бешенстве. А когда я в бешенстве, то либо бью морду, либо трахаюсь до состояния, пока мне не становится чутка легче. С тобой даже во время секса и после него легче не становится, ты ведь меня по морде лупишь фактами, от которых нутро сворачивается.
Вика хмыкает и поднимает голову, всматриваясь в меня уставшим взглядом.
—Ты готовь, я ж голодная.
Я тоже голодный. Адски голодный. Рассматриваю, как по личику расползается румянец. Чертовка имеет в виду совсем другой голод.
—А ты на табуретку и все от начала и до конца. Я и заставить могу, Вик.
Она улыбается шире и прищуривается, кокетливо облизывая нижнюю губу. Хочется поцеловать и разложить на той шкуре, на которой мы уже были. В первую ночь.
—И стишок рассказать тебе?
—Только если голенькая. И я буду сидеть на этой табуретке, а ты сверху на мне.
—Пошляк.
—Не спорю, с этим точно.
Мы возвращаемся к готовке, но в голове у меня все еще пульсирует. П*здец, у нее получается меня с пол-оборота завести по поводу и без, зачастую без, конечно. Но сейчас она побила все возможные рекорды.
—Я хочу, чтобы ты понимал: я бы своему жениху никогда не изменила, если бы я выходила замуж по любви. У меня сложились обстоятельства, при которых только так я могу вытащить оттуда брата.
Баста. Кладу нож подальше от себя. От греха. А то еще половину пальцев себе отрежу.
Поверить не могу в то, что слышу. Я просто не понимаю до конца, наверное, но нет. Она ведь сказала именно то, что я услышала.
Он шантажирует ее братом. Теперь картинка сложилась настолько четко, что я больше не могу думать ни о чем другом, кроме как наплевать на все и вмешаться. Сделать
У меня больше совсем нет причин тормозить и ломать себе ноги, стирать память и делать вид, что между нами ничего нет.
Ничерта подобного.
—Гандон. Какой же он гандон, — упираюсь кулаками в поверхность стола и дышу, по крайней мере это у меня получается лучше, чем контролировать гнев.
Манипулировать братом? Серьезно? Ты так решил добиться девушку?
—Леш, это все неважно. У меня нет другого выхода.
И если я думал, что меня эта новость пришла только что, то них*я подобного. Меня снова с разбегу лупят битой прямо по лицу. И я уже не твердо могу стоять на ногах.
—Ты что только что ляпнула?
Очень хочу верить, что она просто пошутила. ПОШУТИЛА, МАТЬ ТВОЮ! Иначе я за себя больше не ручаюсь.
Вика скукоживается и не смотрит на меня. Правильно, не смотри, не смотри, потому что ты от моих эмоций, отображаемых в глазах, оху*ешь, дорогая.
—Ты не выходишь за него. Точка. Прямо сейчас звони ему и говори, что свадьбы не будет.
А потом я его просто закопаю живьем в лесополосе. Без зазрения совести!
Вытаскиваю телефон из заднего кармана и бросаю его на стол. Мне по херам, что у нее сейчас в голове, вот вообще по херам.
—Слишком поздно. Я не смогу иначе брата вытащить, а он не виноват, спецназ. Невиновный человек не должен сидеть в тюрьме только потому, что я не могу всего-то выйти замуж за нелюбимого. Это такая мелочь. Просто быть с тем, кого не любишь. Он ведь меня…до смерти обожает, — она говорит все скопом, приводя совершенно дурацкие доводы, от которых даже у бритоголового начали бы волосы на голове шевелиться.
Я в шоке от происходящего. Иду к Вике и дергаю ее на себя, заставляя мелкую расползтись по моей груди.
—И тр*хаться с ним будешь спокойно? Сможешь, да? После всего того, что было между нами? Вот так запросто забудешь и пойдешь в чужую койку? — впиваюсь в нее свирепым взглядом, от которого даже у моих парней очко жим-жим. Но она смотрит на меня без тени страха или паники, так, как смотрела бы на вазон с цветком. Только в глазах этих жизни нет, она будто бы выключилась от одних только разговоров о “счастливой” семейной жизни.
—Почему “будешь”? Может уже? — мертвым голосом спрашивает, а у меня перед глазами стелется пелена. Алая. Ядреная. После нее я обычно совершенно точно не соображаю, что делаю. Я просто убиваю.
ГЛАВА 21
ВИКА
Я понимаю, что опять дергаю тигра за усы. Хотя нет, я не просто дергаю за усы, я вцепилась в них и катаюсь как на канатах. Ноздри спецназа раздуваются сильнее, глаза наливаются кровью. По спине плавно скользит холод, несмотря на то, что между нами все сто градусов. Закипаем.