Не верю ни в бога, ни в чёрта
Шрифт:
Что ни добра, ни зла там не найти?
Что есть добро? А где начала зла?
Иль свечка богу? Чёрту кочерга?
Скажите: где черта та пролегла?
Где крылья ангела, а где чертей рога?
Где истина? И есть она вообще?
Ни слово ли пустое? Заблуждение?
Что ищем мы с тобой вотще?
Не просто ли ума затменье?
И пусть орут, что есть черта на свете,
Что истина лежит на алтаре,
Что праведность не канет в лете,
И не сгорит на жертвенном костре,
Что истина в Аллахе иль Иисусе,
Что сам творец все споры разрешил,
Всё знает, чтобы не плутать в искусе,
И всё давно за нас свершил.
х х х
Не верю ни в бога, ни в чёрта,
А сам порой как сатана,
И грань меж ними просто стёрта…
Кому ж тогда нужна она?
Мчался, мчался по долине…
Мчался, мчался по долине
конь казацкий,
И стелился, и стелился
посвист залихватский.
Налетали, налетали казаки,
И рубили и крушили казаки:
То ли шашкой, то ли пулей, то конём,
То ль напором, то ли удалью, огнём.
Полыхали, полыхали хутора,
Уходить уж, уходить из них пора.
Не спешат удалые казаки уходить,
И надеются всё силой, удалью решить…
Но лежит по хуторам побитая братва,
И скатилась, уж скатилась голова,
Под булатом ляха иль османа,
Не увидят глазки Запорожья стана,
И заплачет, причитая, мать,
Будет в горе милая стенать.
Мчался, мчался по долине
конь казацкий,
Но растаял на равнине
посвист залихватский.
Мы любили с тобою друг друга…
Они любили друг друга
М. Ю. Лермонтов
Мы любили с тобою друг друга,
Не поняв ни желаний, ни чувств,
Не была для меня ты супруга,
Я не знал запах милых мне уст.
Но любили друг друга безумно,
Пряча взгляд при случайных словах,
И считали, что это разумно:
Горечь тайны скрывать на губах.
И ни шага, ни слова при встречи,
Словно ад ожидал впереди,
А в душе бушевали лишь адские печи,
Но боялись тогда подойти.
Мы с тобою любили до срока,
Пока бог не задул огонька,
Посчитав, что в нём не было прока,
Иль та ноша была нелегка.
х х х
Мы с тобою любили безумно…
Листья по осени…
Т.А.Г.
Может бог, может чёрт постелил
Простынь белую, снег и разлуку,
Одиночество, боль и тяжелую скуку.
Постелил, и у нас не спросил.
Нас слепил снег холодный, колючий
И сметал он обрывки из снов
И ложились они покрывалом дремучим
На вершины замёрзших стогов.
Уходили и в годы, и в муки,
Остывала Луна, замерзая во тьме,
Не сплетались и нежные руки,
Ничего не осталось во мне.
Только память и боль,
Снег, мороз по белёсой пустыни,
Кожа. Пот. Поцелуя соль…
И ещё были белые простыни,
Да и я, что остался когда-то один…
х х х
Может бог сам стелил эти белые простыни,
Но судьба их смела же, как листья по осени.
И светит мудрая улыбка…
И светит мудрая улыбка
На образах, на образах;
Как милая, шальная шутка
Играет тихо на губах
Твоих.
Но вот молиться разучился,
Я на полях, я на полях,
С годиной тяжкой обручился
На стременах, на стременах
Своих.
Но светит мудрая улыбка
На образах, на образах,
Но вновь зовет утра побудка-
Ты – в стременах, ты – в стременах
Судьбы.
Бокал. Вино в рубиновой оправе…
Бокал. Вино в рубиновой оправе
Стоит на столике моём,
Но пить я не спешу, хоть выпить вправе.
Он – я, мы с ним вдвоём…
Отсвет свечи на глянцевом боку
Играет трепетно и горячо,
Я всё молчу, молясь лишь богу,
И прячу зябкое плечо.
Камин не скоро разгорится,
В сырых поленьях слабая искра.
Встать не хочу. Плащом укрыться?
Но зябко. Одиноко. Но пора…
Шёлк травы и розы шип…
Шёлк травы и розы шип-
Наша жизнь – в неё я влип.
Влип по уши, даже дальше,
И скажу без всякой фальши,
Что мне нравится так жить,
Крест свой низменный тащить,
С бабой лёгкой забавляться,
С нею иногда ругаться,
Наслаждаться разговором,
Глотку драть, давясь и спором,
Дрыхнуть без забот до света,
Иль таскаться до рассвета
По тропинкам среди леса,
Где не видно даже беса,
И детей учить напрасно,
И стишки марать преклассно,