Не вижу зла
Шрифт:
– Боюсь, именно так все и выглядит. С того момента, как мы встретились с лейтенантом Джонсоном, командованию базы, по-моему, прямо-таки не терпелось от нас избавиться.
Линдси провела рукой по волосам. Голову она не подняла.
– Это лишь подтверждает то, о чем я говорила с самого начала. Они заняли круговую оборону, потому что боятся, как бы вы не установили настоящую причину убийства Оскара.
– Доказать это будет очень нелегко, но у нас имеется одна важная ниточка. Когда мы с Софией собирались вылететь из Гаваны,
– Кубинский солдат?
– Да. Кубинцы и американцы там постоянно следят друг за другом. Так что нет ничего удивительного в том, что кто-то по другую сторону колючей проволоки мог кое-что заметить.
– Что он видел?
– Я еще не допрашивал его, поэтому не хочу вселять в вас чрезмерную надежду. Но, по словам полковника, с которым мы встречались, один из кубинских охранников видел, как вы ушли из дома на работу. И, что более важно, он видел, как потом кто-то другой вошел в дом.
Линдси приоткрыла от удивления рот.
– Боже мой. Это фантастика! Он видел, кто это был?
– Они утверждают, что он может опознать этого человека. Но пока что не назвали его имени.
– Почему?
– Потому что они хотят, чтобы я заключил с ними сделку. Они дадут мне кубинского солдата в качестве свидетеля, только если я пообещаю им кое-что взамен.
– Ну, так дайте им это! Что им нужно?
– Не имеет решительно никакого значения, чего они хотят. Если сделка состоится, вообще любая сделка, обвинитель уничтожит нас на глазах у присяжных. Мы сможем выставить кубинского солдата в зале суда Майами для дачи свидетельских показаний в вашу пользу только в том случае, если все будет чисто, без всяких сделок и тайных соглашений.
– Кто это сказал?
– Можете мне поверить. Это мое авторитетное мнение.
– Но это же мояжизнь. Мне грозит смертный приговор, а вы говорите, что я должна отказаться от свидетеля, который может показать, что видел, как в мой дом входил посторонний человек, и все из-за того, что я могу ненароком задеть чувства нескольких американцев кубинского происхождения в жюри присяжных?
– Я полагаю, что, если мы разыграем свои карты правильно, правительство Кубы не останется в стороне.
– Итак, что вы им ответили?
– Что я не стану заключать никаких соглашений.
– Вы что?
– Не злитесь.
– Я не просто зла, я в бешенстве! – Она вскочила со стула и принялась ходить взад и вперед по комнатке. – Вам следовало позвонить мне, прежде чем принимать решение такого рода.
– Вы и вправду ожидали, что я мог заказать приватный разговор с американской тюрьмой из кубинского военного офиса? У меня есть идея получше. Почему бы нам с вами не продемонстрировать
Она перестала метаться по комнате и вернулась на свое место. Джек ясно увидел, какие у нее воспаленные от недостатка сна глаза. Она казалась сломленной, и, когда заговорила, в голосе ее не было уверенности – только усталость.
– У меня не хватит на это сил, Джек.
– Для этого вы и наняли меня.
– Вы все еще не понимаете, что я чувствую.
– Понимаю.
– Нет, вы не можете понять. У меня разрывается сердце при мысли о том, что я могу больше не увидеть сына. А стоит мне подумать, что он считает меня убийцей его отца… – Она умолкла, не в состоянии закончить предложение. – Вы просто не можете представить себе, что я чувствую.
Джек задумался над ее словами, ему не впервые приходилось их слышать: дескать, пока у вас не появятся собственные дети, вы не сможете понять чувства родителей.
– Наверное, вы правы.
– Если только…
– Если только что? – спросил Джек.
– Если только у вас нет личной заинтересованности в благоприятном исходе.
– Брайан – мой биологический сын. Разве это недостаточная личная заинтересованность?
– Нет. Если, проиграв, вы ничего не потеряете, то нет.
– Брайан лишится матери, если я проиграю дело. По-моему, это серьезная потеря.
– Для Брайана, не для вас.
– Не вижу разницы. Я делаю то, что делаю, ради него.
– Разве? Или, может быть, вы сидите и думаете про себя: «Хорошо. Если я проиграю это дело, то позабочусь о Брайане. Я сделаю все, чтобы он получил достойное воспитание. Я буду жить собственной жизнью вместе с Брайаном».
– Я не думал ничего подобного. Если его мать невиновна, я хочу добиться ее оправдания.
– А если вы проиграете, то должны лишиться того же самого, что и я.
– Чего именно?
Она подалась вперед и сказала:
– Если я проиграю, то потеряю Брайана. Если вы проиграете, то тоже должны лишиться его.
Джек нервно рассмеялся.
– Это безумие.
Глаза у нее вспыхнули, словно она придумала что-то.
– Нет, это не безумие. Вы, адвокаты, способны проявлять поразительную бесстрастность, когда речь идет о жизни и смерти других людей. Может быть, пришло время вам на собственной шкуре испытать то, что чувствуют ваши клиенты.
– И все-таки, к чему вы клоните?
– Теперь у меня два адвоката, вы и София. Я хочу, чтобы Брайаном занималась София, а не вы. Вы встретитесь с ним только в том случае, если выиграете дело.
– Я не могу играть по таким правилам.
– Чего вы ожидали? Что на суде я отведу вас в сторону и стану умолять: «О Джек, пообещайте мне одну вещь. Если я не выйду из тюрьмы, пожалуйста, позаботьтесь о Брайане»? Так бывает только в сказке. Я хочу, чтобы вы поставили только на выигрыш.