Не время умирать
Шрифт:
Еще тысячу – на ферме на Пустошах.
А пять упаковок по 50 шприц-туб они, на свою беду, принесли в Парк.
Принесли с самыми благими намерениями, подумал Тим.
Все, что я делаю с самыми благими намерениями, заканчивается смертью. Не моей. Кого-то другого. Как, например, сегодня… Я просто хотел, чтобы Беспощадный больше не собирал свою жатву среди тех, с кем я когда-то рос. Я не знал, что так случится. Проебал я, а умирает Шепелявый.
– Книшник… – прошептал Шепелявый. – Я, кашется, все…
– Не бойся, все будет хорошо, – неестественно бодрым
– Не бойся, Шепелявый…
Шепелявый в ответ открыл рот, вздрогнул, словно в теле его распрямилась какая-то старая пружина, и умер. Из угла побелевших от кровопотери губ выползла кровавая змейка, перечеркнула щеку и юркнула за растянутую горловину поло.
Книжник на миг зажмурился, словно от боли. Он снова остался один.
Теперь, когда Шепелявый больше не хрипел, Тим услышал, как переговаривается идущая по их следам парковая братия. Звуки в холодном воздухе разносились далеко, охотники беспечно перекрикивались в полный голос, не опасаясь, что он ударит из засады.
И действительно… Кто же в здравом уме побоится Книжного Червя?
Он аккуратно снял с колен потяжелевшую голову мертвеца, уложил его затылком на каменную крошку и закрыл Шепелявому глаза. Шепелявый не походил на мертвеца, можно было подумать, что чел просто устал и прилег поспать, но кровь из раны больше не текла и черты лица уже начали заостряться.
– Прости, – едва слышно произнес Книжник, вытирая окровавленную ладонь о полу куртки покойника. – Не стоило брать тебя с собой. Спасибо, друг… Пусть Беспощадный будет добр к тебе.
Он повторил эти слова не потому, что верил в Беспощадного или его милосердие, а потому, что так полагалось делать, когда чел умирал. Все так говорили. Дурацкий обычай, но Книжник чувствовал, что должен сказать хоть что-нибудь.
Не то чтобы он успел сильно привязаться к покойнику. После смерти Белки Тим был уверен, что больше ни к кому и никогда не привяжется, но переживания всегда заставляют бросаться в крайности. Никогда – это слишком долго. Он привык к Шепелявому, смешной и преданный чел был той единственной ниточкой, что связывала Тима с Вайсвиллем. С урной, полной легкого пепла, что осталась стоять перед старой фотографией. Теперь ниточка оборвалась. И это, как оказалось, очень больно.
Дальше придется идти в одиночку.
Тим понимал, что нет ни одного шанса одолеть Парковых, а это значило, что надо уходить ни с чем. Стать благодетелем не вышло, повезло остаться в живых.
Раньше Тим никогда бы не полез в карманы убитого, но Белка выбила дурь из его головы. Там могут оказаться вещи, которые спасут жизнь, говорила она. Считай, что это последний подарок, если так тебе легче.
В карманах Шепелявого Книжник нашел два взрывателя для ручных гранат и моток лески с рыболовными крючками. Годная вещь. Можно и рыбу добыть, и растяжку соорудить при надобности.
Он положил последний подарок Шепелявого в карман, но легче не стало.
Книжник встал, разминая затекшие колени, проверил магазин автомата, переложил патроны
Тяжело, но идти можно. Он замер прислушиваясь.
Нет, не показалось.
Голоса зазвучали громче. Слов по-прежнему не разобрать, но погоня оказалась гораздо ближе, чем пять минут назад.
Книжник поскреб ногтями щетину на щеке, прикинул порядок действий и принял решение.
Никто не боится Книжного Червя. Все считают, что он не способен оказать сопротивление. Что на него можно охотиться, как на рэббита [2] . Что его друзей можно безнаказанно убивать. Все думают, что он не способен ударить в ответ. А зря. Он способен. Он еще как способен!
Леска. Две гранаты. Руки откуда надо.
Книжник пошарил в камнях, подсвечивая себе самодельным фонариком, и нашел, что искал. Прогнивший насквозь кусок металла улетел в темноту и с неприятным треском проехался по бетонному крошеву.
2
Rabbit (англ.) – кролик.
– Бу! – негромко произнес Тим, прислушиваясь.
Голоса умолкли.
Книжник представил себе, как сейчас всматриваются в темноту его бывшие соплеменники, размышляя, куда бежать: на звук или от него.
Подождав несколько секунд, Книжник снова разогнал «динамо» и помахал над головой горящим фонарем – чтобы точно не ошиблись! В ответ, разгоняя чернильный мрак осенней ночи, вспыхнули факелы. Один, за ним второй, третий… Косматые шары огня понеслись в его сторону. Тим удовлетворенно кивнул и, поправив тяжелый рюкзак, неторопливо пошел прочь.
– Стоять, Червь! – крикнул кто-то. – Стоять, трахни тебя Беспощадный!
Тропа пошла вверх, уклон становился все круче. Трава под ногами едва слышно похрустывала.
Когда сзади прогремел взрыв, он даже не оглянулся.
Кто-то тоненько завизжал: жалобно, с придыханием. Потом рвануло еще раз. По голым веткам низкорослых деревьев, что стояли вдоль тропы, хлестнуло осколками. Книжник поднялся на невысокий пригорок и только на его вершине оглянулся.
Горели лежащие на земле факелы. Никакого движения – только тьма и пляшущий огонь. Никто не бежал следом, никто не приказывал остановиться. Тишина.
Книжник знал, что должен чувствовать угрызения совести, жалость к погибшим, большинство которых он знал по прошлой жизни, но ничего не чувствовал. Совсем ничего. Хотя – нет. Левая лямка неприятно давила плечо. Надо найти опору для рюкзака и поправить.
Он углубился в лес, оставив позади Парк и мертвецов на тропе.
Его персональных мертвецов.
Глава 2
Встреча
Звук, вырвавший Книжника из тревожного сна, был странным – хриплое фырканье, словно кто-то подавился слюной, откашлялся, а потом печально вздохнул.