Не время. Часть вторая
Шрифт:
– Пугаю? – Обхватил красивое лицо пальцами и повернул на себя. Что бы утонуть в зелёном омуте. – Чем же, интересно? – Хотя и сам прекрасно знал ответ. – Мне казалось, что мы достаточно долго и близко знакомы, чтобы не бояться друг друга. Разве не так? – Опуская взгляд на её губы и рефлекторно облизывая свои.
– Ты не был таким. – Стараясь смотреть лишь в его глаза и не обращать внимания на плотоядность, что плескалась в них. – Ты раньше не был таким. Никогда. Я не узнаю тебя…
– Или всё-таки, не достаточно долго и близко? – Почти издевательски. Усмехается и ведёт носом вдоль её шеи, мучительно медленно
Гарик будто свихнулся. Он и сам себя не узнаёт. Когда дело касается этой рыжей, он совершенно сходит с ума. Это болезнь? Желание послать её к чертям смешивается с диким желанием обладать ей.
– Ты не сделаешь. – Дёргается в его руках. Кажется, что сильно. Но для парня это всё равно, что рыжая божья коровка, которая пытается сдвинуть камень. – Ты ничего мне не сделаешь, Игорь. – Ещё один рывок, и Рита отчаянно скулит, зажав губы зубами. – Ничего…
– Ты испытываешь меня, Маргарита? – Блондин поднимает голову и отвлекается от такого манящего запаха её тела. – Ты играешь с огнём, девочка.
Парень встал и вцепился в её плечо, утягивая за собой. Заставил подняться и прижаться к нему спиной. Так плотно и тесно, что девушка ощутила поясницей все его намерения. Застыла изваянием, глотая обиду и сдерживая слёзы. Подонок.
Так кто из нас двоих хуже?
Стиснул девушку своими ручищами и толкнул к большому зеркалу. Так и стоял позади неё, крепко прижимая и удерживая одной рукой за подбородок.
– Посмотри. – Кивает на их отражение. – Посмотри, Маргарита. – Толкается бёдрами, вынуждая взглянуть. – Что ты видишь?
Марго видела лишь его разъярённое лицо. Горькое и какое-то потерянное.
– Почему ты молчишь? М? Ты же поговорить хотела? Или мне послышалось?
Опускает руку с её подбородка на шею, ласково проводя пальцами по тонкой коже.
– Тогда скажу я. – Поднимает глаза и встречается с её. Такими большими и блестящими. – Я вижу избалованную девчонку. Настолько избалованную, что её нужно пороть. Беспрерывно. – Кладёт широкую ладонь на её живот и слегка давит. – Ты выросла дерьмово эгоистичной, Риточка. Это мы тебя избаловали? М? – Гладит пальцами, очерчивает точёные скулы. – Ты думаешь лишь о себе. Твое раздувшееся эго сводит тебя с ума. Поговорить она захотела… ну надо же? Какая неожиданность. Я полгода, словно щенок, носился за твоей юбкой. Чтобы просто поговорить, Рита. Поговорить! – Толкает её бёдрами, приближая их тела к зеркалу. – Но тебе было насрать. Ты холила и лелеяла свою грёбаную гордость. Тешилась моими порывами вернуть тебя. И даже сейчас, Марго… даже сейчас ты прискакала сюда лишь для того, чтобы потом погладить себя по головке и сказать себе: «Ты молодец, Рита! Ты умница! Ты переживаешь за других. Тебя научили состраданию… плюс один к карме!» Так?! Так, я спрашиваю?! – Толчок снова и прижимает её к холодной поверхности.
– Всё не так, Игорь. – Шепчет, всё-таки срываясь на плач. Судорожно вдыхает.
– Ты такая эгоистка, мать твою. Рита. Всё для себя. Для себя любимой и прекрасной. – Касается губами её ушка.
– Ты одна, Рита! Ты такая эгоистка, что у тебя даже друзей настоящих нет! И не было. И не будет. Если ты, конечно, не поменяешься. Но, как показывает практика… люди не меняются.
А затем резко отталкивается от неё.
– Уже поздно. На улице темно. Останешься здесь. Завтра поедешь домой. – Несколько секунд что-то обдумывает. – Я позвоню Захару.
Владивосток уже раздражал. Отель раздражал. Больше всего раздражал Георгий. Этот удот доставал его даже в номере. Срывал телефон, не давая Горькому продыху. Шёл бы он… погулять по городу.
Притащился индюк к нему в номер со своими бумажками. Перелистывает туда-сюда, что-то там лопочет, объясняет ему по четырнадцатому разу. А Антону хочется послать его на хер и выставить за дверь. Он и без него всё знает. Вник в дела ещё с первого раза. На первых переговорах уловил всю суть дела, и дотошный Жора ему теперь вообще поперёк горла стоял со своими бумажками. Он эти бумажки уже вдоль и поперёк изучил.
– Антон Витальевич, вы меня слушаете вообще? – Противный гнусавый голос помощника выводит из себя, и брюнет подводит глаза. – Вам не интересно?
– Слушай, Жора. – Бросает небрежно Горький и поднимается с кресла, ловя на себе изумлённый взгляд очкастого. – Я очень устал сегодня. Оставь мне эти документы. Я всё посмотрю. Не переживай ты так. А то вон, – Подходит ближе и поправляет воротник худощавому мужчине. Достаёт из его нагрудного кармана платок и промокает им лоб Георгия. – Смотри, как вспотел. Отдохни. Хорошо? – Суёт влажный платок назад в карман синего пиджака и делает шаг назад. – Давай.
Выпроводив мужчину за дверь, Антон наконец стянул с себя удавку в виде галстука и прошёл в комнату, именуемую спальней. Кинул взгляд на телефон и протянул к нему руку.
Одно сообщение. И два пропущенный. На выдохе открывает мессенджер и растягивает губы в улыбке.
«Спасибо. Всё хорошо. Арина учит меня играть в преферанс. Будь осторожен».
Всё достаточно сухо и не особо эмоционально. Но то, что она ему отвечает, это уже большой прогресс! Ты радуешь меня, Варя. С его отъезда прошло уже два дня. А ему казалось, что два месяца. Она ведь не виделась с придурком Алёшей за эти дни? Брюнет хрустит шеей. Об этом у них будет отдельный разговор…
Антон взлохмачивает чёрные волосы и ложится на кровать, широко раскидывая ноги. Главное – не потерять этот прогресс. Главное – не спугнуть, быть терпеливым и сдержанным. Об этом они говорили с доктором Нойманном? Кстати, о докторе.
Горький открывает пропущенные вызовы. Давненько не общались, дружище Август!
Тут же телефон вибрирует в руке, оповещая о новом сообщении.
«Антон. Я жду Твоего звонка. Желательно, видеовызов.»
Парень щёлкает языком и берёт со стола ноутбук.
Как пожелаете, доктор Нойманн. Я всегда рад вас видеть…
Глава 20
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – Август Нойманн подозрительно посматривал на брюнета через монитор компьютера. Его растрёпанные волосы и интерьер позади, говорили о том, что доктор находился точно не на рабочем месте.
– И вам добрый вечер, доктор. – Горький заёрзал на своём месте, чувствуя дискомфорт. Этот взгляд «Я знаю о тебе даже то, чего ты сам о себе не знаешь», заставлял Антона нервничать. – Я рад вас видеть!