Не время. Часть вторая
Шрифт:
– Ничего, Сём. Всё нормально. – Заговорила нарочито громко, обхватывая локоть супруга. – Пойдём вниз.
– Рита дома? – Подозрительно всматриваясь в карие глаза жены.
– Да, она…
Но Семён не стал слушать. Отодвинул супругу и ухватился за дверную ручку. Толкнул вперёд…
Господи!!! РИТА!
Это точно не предназначалось для родительских глаз! Это могло довести всех до седых волос. Ольга схватилась за плечи мужа, пытаясь не пропускать того в комнату дочери, и одновременно с этим не смотреть на то, что и так уже увидела…
Все
Ольга Александровна хваталась то за сердце, то за мужа, а Игорь запрыгивал в штаны. Рита, со слезами на глазах, пыталась успокоить родителей, и закутаться в халат. А Семён Сергеевич, усевшись в кресло, обещал их всех убить…
Спустя двадцать минут, и собравшись в столовой, все четверо переваривали случившееся. Гарик уже несколько раз пытался заговорить, но каждый раз Семён Сергеевич затыкал ему рот одним многообещающим взглядом. Это фиаско.
Уже через полчаса Ольга Александровна провожала гостя, дойдя с ним до самых ворот.
– Тёть Оль… - Игорь понуро опустил плечи. – Правда. Простите нас. Меня. Я не хотел, чтобы вышло так…
– Я знаю, Игорь. Знаю. – Женщина обнимает себя руками и пытается улыбнуться блондину. С натяжкой. – Балбесы. Неужели вы не слышали?
– Совершенно не понимая того, как они могли её не услышать?!
– Простите. – Он протягивает руку и касается предплечья женщины.
– Нам всем нужно остыть, Игорёк. Сам понимаешь... – Кладёт сверху свою тёплую ладонь и тихонько сжимает. – Он же отец, как-никак. Да и я не в восторге от того, что мне пришлось лицезреть.
– Я понимаю. – Пинает ногой беззащитную траву.
– Ему нужно время. Потерпи. Он перебесится. Хорошо?
А что он ещё мог ответить?! Нет! Не хорошо!
– Да, Тёть Оль.
– Езжай домой. Такси уже здесь. – Открывая калитку и указывая кивком головы на подъехавший автомобиль.
– До свидания. – Гарик ещё раз бросает взгляд на окна его девочки и тяжело выдыхает.
– До свидания, Игорь.
Он слышит за собой звук закрывающейся двери, а кажется, что эту дверь для него теперь закрыли навсегда. Чёрт! Это блядски херовый день!
Глава 47
– В поведении, деструктивная агрессия проявляется склонностью к разрушению контактов и отношений, - Горький буквально смотрел в рот своему доктору. Тот говорил очень медленно, явно надеясь, что брюнет вникнет в его слова и всё тщательно проанализирует.
– … в деструктивных поступках, вплоть до неожиданных прорывов насилия, тенденцией к вербальному выражению гнева и ярости, - Антону не нравилось всё то, что он слышал. Неприятно и гадко. Словно он и в самом деле псих. Парень временами хмурился и гримасничал на отдельных фразах. Сжимал челюсти и ожидал, что зубы от этого скоро начнут крошиться.
– …разрушительными действиями или фантазиями, стремлением к силовому решению проблем.
– Можно мне покурить? – Перебивает Горький и почти встаёт. Но крепкие пальцы сжимают его запястье,
– Успеешь ещё. – Август протягивает Антону леденец, и тот нехотя выхватывает конфету у доктора. – Так вот. На чём я остановился?
– Силовое решение проблем. – Горький закидывает леденец в рот и тут же разгрызает пополам, издавая зубами неприятный звук.
– Точно. – Август слегка морщится. – Так же, деструктивная агрессия проявляется приверженностью к деструктивным идеологиям, склонностью к обесцениванию, как к эмоциональному, так и мыслительному - других людей и межличностных отношений, мстительностью, цинизмом.
– Не соглашусь. – Брюнет догрызает конфету и тянется ещё за одной. От желания покурить, уши практически дымятся.
– Здесь не требуется твоё согласие. – Пресекает его Нойманн.
– В тех случаях, когда агрессия не находит внешний объект для своего выражения, она может направляться на собственную личность, проявляясь суицидальными тенденциями, социальной запущенностью, тенденциями к самоповреждению или предрасположенностью к несчастным случаям.
– Суицид? – Горький подкатывает тёмные глаза. – Гер Нойманн, это не мой случай. Вы же знаете…
– Да, Антон. Не твой. Но категоричных исключений мы не можем делать. Психика, вещь очень хрупкая. Ты же в курсе…
Антон ведёт плечам от лёгкого морозца вдоль позвонков и меняет своё положение. Иногда ему очень нравятся сеансы у Нойманна. Он кайфует от них, учитывая то, что это, кажется, первый человек, который знает о нём исключительно всё. Всю подноготную. Он копает глубже, а Антон раскрывается всё больше. Этот мужик действительно вытягивает из брюнета всех его чертей за рога.
Но бывают дни, когда парню хочется бежать из его кабинета со всех ног. И не возвращаться туда ещё минимум дней пять. Может, больше. Сегодня именно такой день.
– Ты продолжаешь игнорировать звонки отца? – Резко меняя тему.
– Да. – Коротко. Но ясно.
– Может, всё же, ты попробуешь…
– Нет. Гер Нойманн. Не попробую.
– Но тебе нужно двигаться….
– Можно я буду двигаться без него, а?! – В моменты, когда упоминается его отец, взгляд Антона совершенно меняется. Кажется, что всё на что парень смотрит, может вспыхнуть пламенем в любой момент.
– Этим упрямством ты себе не поможешь. – Доктор аккуратно поднимается на ноги и плавным движением разминает свою шею. – Пойдём. Выйдем. – Кивая на выход и намекая на перекур.
В такие секунды, когда этот врач ведёт себя, словно у него нет докторской степени, и словно Антон не платит ему за сеансы, моменты, когда он ведёт себя с ним, как старый знакомый, брюнет ценит больше всего.
Вот так, по-свойски. Почти, как старые друзья, травясь смолой в курилке чёртовой клиники, Горький отпускает себя. Не в полную силу, но хотя бы выть больше не хочется.
– Так вы с ним созванивались? – Антон глубоко затягивается и получает от этого колоссальное удовольствие. Блять. Четыре часа не курил!