Не все умеют падать

Теллеген Тоон

– Ну-ну, - недовольно буркнул носорог.

Было еще раннее утро. Солнце карабкалось по деревьям, и многие звери блестели и сверкали в его лучах, и при этом ветер медленно поворачивал их в воздухе или переносил с одного дерева на другое. Но совсем скоро все вдруг попадали вниз, в океан или в землю, или на дно реки. Белка и муравей провалились сквозь крышу в дом белки и оказались на стульях за столом напротив друг друга. Горшочек с медом прилетел попозже и приземлился на стол как раз перед ними. Муравей тотчас вскочил и заглянул в горшочек.

– Мед тоже прилетел, -

сообщил он, облегченно вздохнув.

– Вот и чудесно, - сказала белка, ведь она до сих пор так и не поела, а, кроме того, она очень любила мед, особенно тот буковый мед, что был сейчас в маленьком синем горшочке.

– ЧЕРЕПАХА, А ТЫ ВООБЩЕ-ТО УВЕРЕНА, ЧТО ТЫ - ЧЕРЕПАХА? – спросил сверчок у черепахи однажды утром. Черепаха озадаченно глянула на него и задумалась. Потом она сказала, мрачно поглядывая на сверчка из-под панциря:

– Нет, не уверена.

– Я вот точно знаю, что я - сверчок. Я стрекочу, значит, я - сверчок.
– И он даже подскочил от удовольствия. «А я молчу, - подумала черепаха.
– Но, по-моему, этого достаточно, чтобы быть черепахой». Их разговор услышал лягушонок и сказал:

– Я квакаю, значит, я - лягушонок.

– Верно, лягушонок, совершенно верно, - сказал сверчок.
– Ты квакаешь, значит, ты - лягушонок. Они похлопали друг друга по плечу и посмотрели на черепаху с сочувствием. «Так, может быть, я вовсе не черепаха? – подумала черепаха.
– А кто..? Если так подумать: я ползаю, значит, я - черепаха...» Она немного проползла вперед-назад. «Нет, - снова подумала она.
– Это ерунда. Столько всякого зверья ползает». Черепаха вдруг почувствовала себя одинокой и беспомощной, а веселые сверчок и лягушонок ускакали прочь, то и дело хлопая друг друга по плечу и напевая: «Мы знаем, кто мы». В этот момент послышался какой-то треск и шум с верхушки дуба, под которым стояла черепаха. Это был слон, который взобрался туда на восходе солнца. Теперь он падал вниз.

– Я падаю...
– только и успел крикнуть слон и с грохотом свалился на землю рядом с черепахой.

«Это слон, - мрачно подумала черепаха.
– Здесь все ясно». Спустя несколько минут слон открыл глаза.

– Привет, черепаха, - сказал он тихонько.

– Ты уверен, что я - черепаха?
– удивленно спросила черепаха.
– Ты точно это

знаешь?

– Конечно, - простонал слон.
– А кто же ты еще?

– Не знаю, - ответила черепаха.

– Ну, как хочешь, - поморщился от боли слон, осторожно ощупывая огромную шишку на затылке.

Черепахе ужасно хотелось помчаться вдогонку за сверчком и лягушонком.

«Ну да, - подумала она,- если я их догоню, тогда они уж точно не поверят, что я черепаха». И она осталась в траве под дубом и тихонько повторяла сама себе: «Привет, черепаха. Привет».

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ МУРАВЕЙ И БЕЛКА СИДЕЛИ РЯДОМ НА ВЕТКЕ у двери белкиного дома. Взошла луна. Белка и муравей ели сладкие буковые орешки с медом. Они долго молчали. Потом муравей спросил:

– Ты никогда не устаешь от меня, белка?

– Я?
– переспросила белка.
– Нет, что ты.

Муравей помолчал, а потом сказал:

– Это вполне может случиться?

– Нет, - возразила белка.
– Не может. Как я могу устать от тебя?

– Очень даже можешь, - сказал муравей.
– От всего устаешь. Все на свете надоедает. Тебе ведь надоедают иногда буковые орешки?

– Буковые орешки...
– повторила белка. Она глубоко задумалась, но так и не смогла припомнить, чтобы ей надоели буковые орешки. «Но ведь как знать»,- подумала она.

– Но ты мне никогда не надоешь!
– сказала она.

– Надо же, - сказал муравей. Долгое время они молчали. Тонкие перышки тумана поднимались из кустов и, медленно извиваясь среди деревьев, исчезали в лесу.

– Я иногда устаю сам от себя, - сказал наконец муравей.
– Ты - нет?

– А что именно у тебя устает? – поинтересовалась белка.

– Не знаю, - ответил муравей.
– Просто устаю. Весь целиком.

Белка никогда о таком не слышала. Она почесала за ухом и задумалась о самой себе. И когда она продумала о себе довольно долго, то неожиданно и правда устала от себя самой. Странное это было чувство.

– Да, - сказала она.
– Теперь я тоже от себя устала. Муравей понимающе кивнул. Был теплый вечер. Вдалеке что-то кричала с дерева сова, а высоко в небе висела луна, большая и круглая.

Муравей и белка молчали и отдыхали сами от себя. Время от времени они вздыхали, хмурили брови и грызли орешки с медом. И только совсем поздно, когда луна уже почти закатилась, они отдохнули и заснули.

БЕЛКА И СЛОН СИДЕЛИ В ТРАВЕ НА БЕРЕГУ РЕКИ. Было так жарко, что слон расплавился и по траве побежал серый ручеек. «Ой, - подумала белка, - как бы он не убежал в реку, а то ведь я и не знаю, что мне тогда делать». И она быстро выкопала маленькую ямку, куда и стек слон. Там он лежал и слегка плескался под палящим солнцем.

– Отчего же так жарко?
– спросила белка вслух сама себя.

Слону хотелось что-нибудь ответить, но белка ничего не смогла разобрать из его всплесков. Кроме того, из-за жары ей было трудно прислушиваться.

«Наверное, он тоже спрашивает себя, отчего сегодня так жарко», - подумала она.

Белка уселась в тени под ивой. Время от времени она посматривала на слона. Серая лужица тихонько плескалась, в ней сияло солнце, а вокруг низко-низко носилась стрекоза.

– Стрекоза, ты хоть знаешь, над чем летаешь сейчас?
– спросила белка.

– Знаю, - сказала стрекоза.
– Это слон.
– И уставилась в собственное отражение в серой воде. Только под вечер стало немного прохладнее. На глазах у белки вода стала превращаться в хобот, туловище и пару ушей.

– О-хо-хо, - сказал слон минуту спустя.
– До чего мне было жарко!

Последние капельки превратились в его хвост. Белка с облегчением похлопала его по плечу.

– Слышала, как я плескался, а, белка?

– Слышала, - ответила белка.

– На самом деле я трубил. Мне хотелось протрубить песенку. Получилось хоть немножко?