Не все жили долго и счастливо
Шрифт:
Тот застонал, но боль не могла остановить его. Скрутив Ольгу, он вырвал сжимаемый ею камень и взглянул на землю.
Наверное, от Ольги требовалось обеспечить отсрочку опознания жертвы. Изуродованное камнем лицо не позволяло узнать Дениса Ромашкина мгновенно. Но Андрей слишком хорошо знал своего друга, чтобы засомневаться, кого именно убила эта наемница.
Ужас от увиденного сменили гнев и ярость. Когда Ольга поняла, что Андрей отвлекся, она врезала тому по ноге и, вывернувшись, попыталась сбежать. Не вышло…
Это было инстинктивно. Всего
А дальше был лишь сон. Какой-то жестокий и абсолютно несправедливый. Арест, допросы и дознания, много криков и обвинений.
Андрей мог бы доложить о своем положении, о результатах расследования, об обнаружении главарей крупной группировки. Но как выяснилось, никого из начальства, пославшего его на столь долгое и рискованное задание, уже не было. Волна увольнений, пронесшаяся по органам, оказалась столь мощной, что смыла даже настоящих профессионалов своего дела.
А те, кто остался на службе, оказались в положении, когда правда по делу Андрея Искрина затронет и их управления. Новое начальство также не горело желанием вникать в темные делишки, уже стоившие некоторым карьеры. В дополнение к этому стремительно возникающие угрозы требовали привлечения всех имеющихся сил.
Так что теперь Андрей считался лишь бывшим сотрудником, попавшим под влияние криминальной вседозволенности. А учитывая сложности с восстановлением репутации силовых структур да и всего аппарата власти в целом, его прошлое и вовсе оказалось погребено под ворохом судебных и следственных материалов.
Но все же шанс еще был. Если бы Андрей заговорил, изложил детали и факты, к его голосу могли бы прислушаться. Вот только груз вины помешал. Андрей сам сделал свой выбор на следующий же день после ареста. В день, когда ему сообщили о самоубийстве Ани.
Не успев осознать гибель друга, Андрей потерял и дорогую его сердцу девушку. Аня всегда казалась слишком чистой и невинной для этого мира. И новость об убийстве любимым ее брата привела к импульсу, стоившему ей жизни.
Андрей закрылся. Ему было уже все равно… Вина за гибель двух лучших представителей человечества давила с такой силой, что он не мог защищаться, не мог отстаивать свою свободу. И даже визит теперь уже генерала Строгаева не привел его в чувства.
– Слушай, Андрюша, – начал Геннадий Николаевич, ожидая хоть какой-нибудь реакции от бывшего подчиненного. – Посмотри на меня. Я знаю, что ты чувствуешь, но надо как-то жить дальше. Не вини себя. Никто не ожидал, что они подошлют женщину. Тем более к Денису. Казалось, никто не подозревал… Прости. Надо было вытащить тебя раньше. А теперь все так осложнилось. Если заговоришь, тебя убьют. И, скорее всего, не только тебя. Но я пойму.
Строгаев похлопал Андрея по плечу. Поняв, что ответа не последует, генерал продолжил:
– Они выдвинули требование. Тебе дадут по минимуму за сотрудничество.
Замолчав, Геннадий Николаевич пристально посмотрел в глаза, когда-то горевшие жаждой жизни. Затем вытащил из кармана письмо, положил его на стол и покинул комнату для свиданий.
Андрей так и не пошевелился. Не обратив внимания на письмо, он по наитию встал и последовал за охранником.
– Эй, это твое?
Андрей вопросительно взглянул на тюремщика и автоматически забрал протягиваемый конверт. Но времени раскрыть его уже не было. Лишь оказавшись в камере, Андрей посмотрел, что именно передал генерал Строгаев.
Написано седьмого июня. За день до гибели Дениса. На письме не было имени отправителя, но Андрей сразу узнал ее почерк. Медленно, дрожащими руками он извлек сложенный в три оборота листок и, задыхаясь, приступил к чтению.
«Здравствуй, Андрюша.
Хотела прийти к тебе лично, но не думаю, что смогла бы произнести все задуманное. Да и воспоминания о последнем визите каждый раз заставляют краснеть. Извини за это. Я никогда раньше так не поступала и вряд ли поступлю.
Но так уж сложилось, что я люблю тебя. Люблю очень давно и надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь ответить взаимностью. Пускай не сегодня и не завтра. Не спеши.
На твоем пути наверняка повстречаются и другие. Не отказывайся от удовольствия. Я хочу, чтобы ты был счастлив и не считал меня якорем, удерживающим от великих свершений.
И еще: я очень тебе благодарна. Кроме родителей, лишь двоих в этом мире я могу назвать по-настоящему родными и близкими мне людьми. Это ты и Денис. А он бы не простил. Не только тебя. Ведь Денис знает, что его другу сложно сдержаться при виде красивой девушки. А вот у меня нет оправдания.
И это бесит. Теперь придется уехать. Ненадолго, конечно. Подруга собралась в Париж, и я за компанию. Всегда мечтала там побывать. Правда, с другим спутником… Опять я навязываюсь.
Так что развлекайся. Добивайся того, о чем мечтал. И не думай, что задолжал Ромашкиным. Ведь это мы тебе всем обязаны.
А я пока тоже буду жить. Не так как ты. Мне не нужны приключения и адреналин. Не нужны другие мужчины. В этом мире много интересного и без них.
И хотя подозреваю, что Денис уже успел рассказать о моей детской влюбленности, надеюсь, это не скажется на твоем отношении. Пока не будешь готов, мы только друзья. Ничего не изменилось. Не хочу видеть жалость в твоих глазах.
А я буду ждать тебя. Если потребуется – всю жизнь.
С любовью, Аня».
Выронив письмо, Андрей заплакал. Переживая вновь все события последних месяцев, он искал зацепку – хоть какой-нибудь повод, чтобы жить дальше. Сейчас бы в бар и забыться, насколько позволит желудок. Однако следующие пять лет Андрея окружали лишь решетки и другие потерянные души.