Не вся la vie

Трауб Маша

– Не будет, – сказал муж.

– Почему это? – удивилась я.

– Потому что, пока он будет в первом классе, ты будешь ходить беременная.

Логика железная. Не поспоришь.

Я позвонила маме и рассказала про то, что вся семья хочет младенца. Я думала, что хоть она меня поддержит.

– Правильно, рожай. Хоть Васю почаще к нам на дачу будете привозить. Мы же скучаем. А вам будет чем заняться.

Поехали с мужем в «Детский мир» – покупать набор первоклассника. Моя приятельница Марина поехала с нами – помочь. Я волновалась,

была не готова к тому, что ребенок идет в школу, и предпочла бы купить ему памперсы, а не портфель. Страшно как-то.

На последнее собрание в школу ходил муж – я болела.

Кстати, про болезни.

Я барышня нервическая и слабая здоровьем. В обмороки падаю. Все домашние уже привыкли и реагируют цинично. Моя мама, суя мне под нос нашатырь, приговаривает:

– Да, жена должна быть здоровая, а сестра – богатая. – Народная мудрость адресована зятю. Сестры у него нет, так что, согласно маминой и народной логике, он, видимо, должен менять жену. Мой муж вату мне в нос не сует. Я как-то потеряла сознание, где-то между комнатой и коридором, так он решил меня на кровать отнести. Чтобы на дороге не валялась. Взял на руки, выдохнул, поднял, понес. Ноги в проем занес, а про голову забыл. На скорости, потому что держать он уже не мог, долбанул головой об косяк. Я тут же в себя пришла. Голова кружиться перестала, потому что очень болела… Катя, которая у нас убирает, на мой жалостливый крик: «Катя, водички, плохо!» – просто оплевала меня. Она думала, как лучше – полить водой из бутылки или по щекам похлопать. Решила не рисковать – набрала в рот воды и плюнула, как плюют на белье, которое гладят. Так что я привыкшая.

Поехала к врачу, в солидный медицинский центр. Один знакомый посоветовал. Он там очень удачно сходил к урологу и был страшно счастлив. Я в подробности не вдавалась, чему именно он радовался.

Заплатила, села в очередь, спросив, кто последний? Два часа сидела, мужчин в костюмах разглядывала. Вот интересно: на прием к неврологу – одни мужики. А кабинет невролога – рядом с кабинетом уролога. Причем я сомневалась, что мне к неврологу. Думала, что туда только психические ходят. К концу второго часа, когда передо мной двое молодых людей в костюмах и при галстуках зашли без очереди, пошептавшись с медсестрой, я стала вполне себе психической. Наконец зашла.

– Вы Ирина Анатольевна? – спросила врач, не отрываясь от записей.

– Нет. Я Мария Владимировна.

– Ждите, тезка, – сказала доктор, – я должна принять по записи.

– Я не могу ждать. Я уже два часа жду, – сказала я, – у меня боли острые и головокружение сильное.

Это меня тетечка в регистратуре научила.

– Вы физическое лицо? – спросила тетечка.

– В общем, да, – не стала спорить я.

– У нас физические только с болью.

– Ладно, я тоже буду с болью.

С врачом-тезкой мы еще минут десять выясняли, с болью я или без.

– Вы могли бы меня за это время осмотреть.

– Я карту пишу.

– Что, я в обморок должна упасть, чтобы вы меня приняли?

– Нет, не упадете. У вас глаза не обморочные. Идите.

При этом доктор даже не подняла глаз от карты.

Я

вышла и долго рыдала в туалете. Потом, рыдая, я пошла к главврачу и порыдала у него в кабинете. Потом главврач вызвал невролога на ковер и даже предложил свой кабинет в мое распоряжение – мол, смотритесь здесь, а я пойду.

– Не надо, ничего мне не надо, – уже истерически рыдала я, – так нельзя с людьми. Мы, мы… не пыль придорожная.

В общем, я хлопнула дверью и гордо ушла. Смысл? Узнала, что глаза бывают обморочные и необморочные.

На собрании говорили, что надо купить из школьных принадлежностей. Муж записывал в блокнотике и половину прочесть не мог. А что мог – звучало странно.

– Ластик, синяя ручка, пенал, краски, гуашь, – зачитывал он мне, – кисточки беличьи номер десять, можно девять, номер три, можно четыре, халатик, не фартук, бумага для рисования – не альбом, фломастеры. Все.

– А дневник? – спросила Маринка.

– Там оценки ставить не будут, – сказал муж.

– А тетради для домашнего задания? – спросила Маринка.

– Им не будут задавать, – прочитал муж в листочке.

– Вы вообще куда ребенка отдаете? – удивилась моя подруга.

– Ладно, – сказала я, – давай купим ему две тетради в клеточку и две в линеечку.

– Слушай, я у женщины, вон видишь, список подсмотрел для первоклассника, – шептал мне муж, – там двадцать тетрадей в клетку и двадцать в линейку. А еще она взяла такую подставку под книги и кассу цифр и букв. Может, нам тоже надо?

– А это что за зубочистки? – спросила Маринка, крутя в руках счетные палочки. – Пюпитр берете?

– Какой пюпитр?

– Ну эту штуковину под книги.

– Не знаю.

– Ладно, тогда возьми нотную тетрадь.

– Зачем?

– Не знаю. Смотри, какая прикольная.

– Ладно.

– Я нашел рюкзак. – Муж показывал мне рюкзак с собачкой. Собачка шла в школу. У нее был такой взгляд, что хотелось немедленно взять эту собачку, посадить в собачий домик и не выпускать в этот ужасный, злой мир.

– Нет, смотри, какой портфель. Ретро, – кричала Маринка из другого конца зала, – к нему еще и пенал есть, тоже в полосочку.

– Так, в школу идет Вася, а не вы, – заорала я.

– Что ты предлагаешь? – спросили они меня.

– У всех будут рюкзаки с самолетами, Джеком Воробьем или с Барби, а у Васи – собачка или портфель университетского профессора?

– Ты хочешь ему Барби купить? – осторожно спросила Маринка.

– Я не хочу, чтобы его дразнили, – крикнула надрывно я.

– Это у нее личное, – тихо сказал муж.

Да, личное. Я помню свой первый портфель – коричневый, с машинкой. Маме очень он нравился, а меня дразнили «такси на Дубровку».

– Я не хочу быть «такси на Дубровку», – рыдала я.

– Машенька, это машина времени, – успокаивала меня мама.

– Нет, я вообще в школу не пойду, – сказала я.

– Да не ходи. Ты все равно умнее всех, – согласилась мама.

Мама и сейчас наплевательски относится к образованию.

– Машенька, а вам обязательно Васю забирать с дачи в августе?