Не забуду никогда

Пемброк Софи

– Нет, ну что ты…

Но Долли уже поднялась наверх и скрылась в спальне, а Лус, раз уж ей не дали помочь с вещами, пошла на кухню приготовить чай.

Не успела она туда войти, как зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Бена. От этих трех букв у нее сжалось сердце. Она знала, что, в конце концов, ей придется с ним поговорить, дать ему еще шанс каким-то образом включиться в жизнь ребенка. Но не в ее жизнь. Она вполне справится и без него.

Бен прав в одном – хотя почти во всем остальном ошибался – ей необходимы приоритеты. На обозримое

будущее ее приоритет – это ребенок.

Телефон замолчал. Она поговорит с Беном, но не сейчас. И включила чайник.

– Кто-нибудь есть в доме?

При звуке голоса Тома Лус насторожилась. Она не услышала щелканья замка, но, возможно, Долли оставила дверь открытой, когда вносила свои сумки и коробки.

– Я на кухне, – отозвалась она и приготовилась к решительному объяснению.

– Очень кстати. Умираю хочу чаю, – послышался голос Табиты.

Лус закусила губу. Только матери здесь не хватало. Но может это и к лучшему: одним ударом все разрешить. Пока Долли не спустится вниз, она накроет на стол и разрежет кекс. Моральная поддержка ей не помешает.

– Кажется, с вещами я разобралась. – На кухне появилась Долли. – И вижу, вовремя. Привет, мама, Том.

Лус поставила на стол чайный поднос:

– Угощайтесь, – и села во главе стола.

– Лусинда, – сказала Табита, взяв кусочек кекса, – мы хотели поговорить с тобой о предложении Тома. Он говорит, что ты сразу ему отказала, но, по-моему, ты не вникла в детали. А он продумал все.

– Он хочет жить в моем доме со своей новой подругой и ее детьми, – подвела итог Лус.

– Ну да. А ты могла бы переехать в квартиру Тома. Этот дом в любом случае слишком велик для тебя одной.

– Том снимает свою квартиру, – заметила Лус.

– Ну да, но арендная плата вполне тебе по карману… учитывая твою зарплату. В конце концов, ты имела возможность жить здесь бесплатно. Почему теперь Тому не пожить в доме?

Лус посмотрела на Долли.

– Она жила здесь бесплатно, потому что это ее дом, – сказала Долли.

– Лишь потому, что дед оставил дом ей, – вставил Том. – Но дом всегда был семейным, разве не так? Лус всегда говорила, что он принадлежит всем нам.

– За исключением того, что это ее дом. А тебе дед оставил кое-что другое. Как и мне, – повысила голос Долли.

– Но не дом, – сказал Том.

Лус нахмурилась:

– Так вот в чем дело? Ты завидуешь тому, что дед оставил мне более дорогую собственность?

Том выпрямился:

– Дело не в зависти, а в справедливости. Мне дом нужен больше, чем тебе. Мы – семья. И мы должны делиться.

Лус ужаснулась. Она всю жизнь давала и давала, и теперь ее родственники не представляют себе, что она не хочет больше этого делать. Но вот Долли повзрослела и изменилась.

– А ты знаешь, почему дед оставил дом мне? – мягко осведомилась Лус.

Том отрицательно покачал головой:

– В своем завещании он объяснил, что поскольку мне придется всю жизнь заботиться о вас, – потому что, по его мнению, вы не в состоянии сами это делать, – то я могу считать дом платой за свою заботу. Прошедшие годы показали, что я это заслужила.

Том выкатил на нее глаза, и Лус подавила чувство вины. Но ей нужно было сказать это. Ради общего блага.

– По-моему, все честно, – весело заявила Долли. – И это еще одна причина, Лус, почему я не вижу никакой проблемы в том, чтобы платить тебе квартплату.

– Квартплату? – слабым голосом произнесла Табита.

– Ага. Я переехала к Лус. И эти деньги пойдут на ремонт. Поверь мне, Том, ты не захочешь жить в доме, если увидишь сырость на чердаке.

Том наконец обрел дар речи.

– Но я сказал Ванессе, что мы могли бы…

– И зря, – прервала его Лус. – Что касается тебя, мамы – и Ванессы, пока она с тобой, – то я всегда вам рада. Но это – мой дом. И еще: мне кажется, что вам всем пора самим заботиться о себе. У меня на ближайшие десять – двадцать лет будут более серьезные хлопоты.

– Какие, например? – спросил Том.

– Например, моя собственная семья. Я беременна.

– Ты? Ой… Дорогая, это же прекрасно. – Табита сосредоточенно сдвинула брови, словно пропустила какую-то важную часть разговора. Правда, никаких объяснений она не потребовала.

Но Том потребовал:

– Беременна! Не может быть. А кто отец? Или ты решила завести ребенка в тридцать лет от отчаяния?

Злость подступила Лус к горлу, едкая и жгучая. Услышать такое от собственного брата! Брата, которого она всегда поддерживала и оберегала. Как больно. Но надо его осадить. Стараясь, чтобы голос не сорвался, она сказала:

– Это не твое дело. А теперь вон из моего дома.

Том усмехнулся:

– Мне казалось, что мы всегда здесь желанны.

– Но не в том случае, когда ты так с ней разговариваешь. – Долли схватила его за руку. – Тебе пора идти. Мама, и тебе тоже.

Лус без сил откинулась на стуле, слыша, как Долли выпроваживает родственников.

– Поверить не могу, что выгнала их, – сказала Лус.

– А я не могу поверить, что ты так долго терпела, – ответила Долли, усевшись за стол. – Не расстраивайся. Том успокоится, и попросит прощения, и сделает вид, что не говорил всего этого. Но им необходимо спуститься на землю. Ты правильно поступила. И к тому же у тебя есть я!

– Точно, – сказала Лус. – Любящая сестра, чтобы раз от разу готовить ванну с пеной.

– Опять? – Долли выразительно на нее посмотрела. – Ну и ну. Ладно. Но только потому, что ты беременна. Когда появится ребенок, это прекратится.

– Но тогда ты будешь его купать.

Долли засмеялась и направилась в ванную, а Лус подумала, что, может быть, все еще будет хорошо. Не великолепно, конечно – без Бена это невозможно. Но она справится.

Последняя попытка. Бен глубоко вздохнул и снова нажал кнопку «вызов». Она не ответила на четыре звонка, может ответит на этот?