(Не) замужем
Шрифт:
– Что, нападешь на меня перед детьми? – пищит он, однако при этом видно, что готов удрать при первой моей попытке к нему приблизиться.
Я оборачиваюсь к детям и замечаю, как девчонки-близняшки скатываются с горки и замирают, уставившись на родителя во все глаза.
Вот черт…
При детях бить отца – это и вправду как-то слишком. Но и оттащить его никуда не могу, кто-то ведь должен следить за малышней.
Неожиданно эта мразь садится на корточки, зазывно разводит руки и кричит:
– Девочки,
Однако ни одна не трогается с места.
Тигран с Артуром встают рядом с девчонками. Словно почуяли, что творится что-то неладное.
– Девочки! – снова зовет Максим, но с тем же нулевым успехом.
Тогда он встает, обиженно сопит.
Мне даже смешно – а чего он, собственно, хотел? Надо было с детьми отношения налаживать, а не красть их одежду.
Подхожу к горе-папаше вплотную и тихо говорю:
– Детскую одежду можешь оставить, хоть в жопу себе ее засунь, мне без разницы. Я девчонкам заказал все новое, им от такого говна, как ты, ничего не нужно. Но учти, если ты еще хоть раз тронешь пальцем Еву, я подвешу тебя за ноги на этом же дереве и выпотрошу прямо на лавочку.
С этими словами указываю на высокое ветвистое дерево, рядом с которым стоим.
Вижу, как на меня косятся мамочки, которые стоят поодаль. Наверняка что-то слышали из моей пламенной речи. Но мне с высокой колокольни плевать, что они обо мне подумают. Ведь и так недолюбливают – я же отец близнецов, которые уже не раз отвесили люлей их малохольным детям.
– Совсем больной? – шипит на меня Максим.
– Ага, – киваю. – Хочешь проверить, насколько?
Видно, он не хочет, потому что с опаской делает шаг назад.
Тем не менее не уходит, пытается спорить:
– Я пришел за своими детьми, ты им никто, чтобы не отдавать…
А мужик-то забылся.
С удовольствием напоминаю:
– Я – биологический отец Евы, и очень скоро ее удочерю, тебе ясно?
Максим меряет меня ненавидящим взглядом.
Но очень быстро смиряется, кивает:
– Ладно, Ева твоя, забирай. Хоть моих отдай, а?
Совсем охренел.
Он что думает, я вывел девчонок во двор, чтобы помочь ему их похитить?
– Единственное, что я тебе дам, так это пенделя, – отвечаю с делано добродушной улыбкой. – Хочешь?
– Точно больной… – Максим с опаской отступает.
– Шагай отсюда. И учти, тронешь хоть одну из дочек Кристины, я тебя удавлю!
Скунс снова пучит на меня глаза, но спорить не решается, спешно уходит.
Надо проверить, хороший ли у Кристины адвокат, потому что с этим типом ей нужно разводиться срочнейшим образом.
Глава 42. Обиженный
Максим
Я переполнен возмущением.
Я оскорблен в
Я, можно сказать, прибит к плинтусу всем тем, что произошло между мной, Кристиной и детьми.
С жаром выплескиваю негодование на кухне у матери. Хожу вокруг стола, за которым она сидит, машу руками.
– Это все воспитание Кристины! – уже практически киплю, как чайник на костре. – Она стопроцентно настроила детей против меня. Ладно Ева, ее не жалко, да и не любил никогда. Но даже близнецы, мои крошечные маленькие девочки, – и те не хотят меня видеть. Меня! Родного отца, который вышел их обнять, хотел провести с ними день…
– А ты их за последние полтора месяца хоть раз навестил? – спрашивает мать, вскинув бровь. – Что-то им принес? Как-то активничал в их жизни?
Чую в ее вопросах подвох, причем немаленьких размеров.
Выдаю контраргумент:
– Я делал главное. Я о них думал!
– Вот оно что… – отвечает мать с некой долей понимания в голосе.
– Ты меня не отвлекай, я тебе тут излагаю факты! – продолжаю возмущаться. – Так вот, я уверен, это Кристина настроила детей. Поди, рассказала им про меня всякие гадости… Напридумывала ерунды!
– Какой ерунды, например? – хмыкает мама. – Что ты жлоб, который плевать хотел на своих детей?
– Вот точно! – хлопаю в ладоши. – Ты как с языка сняла. Стопроцентно она меня таким перед детьми и выставляет, при этом своей вины не видит, все на меня сваливает. Я ж ей и трехкомнатную квартиру предложил, и содержание, а она носом покрутила и сбежала к любовнику. И после этого я – неверный муж и паршивый отец?
– Сынок, – говорит мать, нахмурив брови. – А ты вправду считаешь себя хорошим отцом?
– Естественно, – пожимаю плечами. – Кто их кормил, поил? Кто им купил всю эту одежду, которую я недавно забрал из квартиры Кристины? Каждый девчачий носок и трусы были куплены на мои деньги. Я забрал все подчистую, даже старые игрушки. Ибо не заслужили! Ибо совесть иметь надо! В платьях, купленных на мои деньги, они ходят, а отцу родному квартиру вымыть западло, так получается? Если уж на то пошло, я нашел место, куда можно продать детскую одежду и игрушки. Продам все под ноль и правильно сделаю. Пусть это послужит им уроком…
Наблюдаю за матерью и не могу понять одного – почему у нее вдруг перекосило лицо? Она будто пьет не кофе, а чистый лимонный сок.
– Что я не так сделал или сказал? Что ты на меня так смотришь?
– Вроде бы я рожала человека, – тянет она задумчиво. – Почему же в итоге получился такой олень…
Слышу это и буквально задыхаюсь от злости.
– Кто олень? Я олень?! Мама, я от тебя такого не ожидал! Чтобы ты, интеллигентная женщина, опустилась до подобных оскорблений…
Мать морщит лицо, смотрит на меня с недоумением и отвечает: