(не)запланированная любовь
Шрифт:
Прошло несколько часов, а двери операционной по-прежнему закрыты. За ними моя мамулечка совсем одна, а я ни на что не годна, чтобы облегчить ее состояние. Даже рядом быть не могу! Все, что мне нужно, просто держать ее за руку, чтобы она открыла глаза и произнесла мое имя, назвала дочкой.
Катя начинает ерзать сбоку, притягивая к себе руку, которой обвивала мои плечи.
– Куда ты?
– спрашиваю я осипшим голосом.
Она выпрямляется, поднимает руки над головой и потягивается, разминая затекшие мышцы спины и шеи.
– Поищу кафетерий, - глядит на меня сверху
– Я проголодалась, а ты?
Я мотаю понуро опущенной головой.
– Кофе?
– уточняет она.
– Ничего не хочу.
– Присмотри за ней, - моя лучшая подруга смотрит на Артема, неловко переступая с ноги на ногу.
– Пожалуйста.
Тот кивает и занимает ее место, присаживаясь рядом. Близко. Слишком близко ко мне. Прижимается бедром к моему бедру, прогоняя дрожь по ноге, и прислоняется к спинке больничной скамьи. Я провожаю взглядом отдаляющуюся фигуру Кати, а мое дыхание непроизвольно делается поверхностным от ощущения пристального внимания со стороны нового соседа по лавочке.
Если бы не он…
Я испугалась, растерялась, не сумела помочь маме.
– Спасибо, - щебечу слабым голосом, ловлю его бездонный, жгучий взор, сконцентрированный на моих еще влажных глазах.
– Я всем тебе обязана, - «и даже собственной свободой, если продолжит настаивать на том, чтобы отнять ее?» выстреливает тревожная мысль.
– Я покрою все расходы за мамино лечение. Только… кхм, мне понадобится время, чтобы… - нервно заламываю пальцы, подбирая менее обидную формулировку обозначения своей бедности, - чтобы…
– Нет, - категорично отрезает Артем, избавляя меня от необходимости мямлить перед ним.
– Отчасти моя вина в том, что мы оказались здесь. Я не должен был поддаваться эмоциям и выяснять отношения в присутствии твоей матери. Я искренне сожалею, Ксюша.
Кто же ты такой на самом деле, Артем Золотовский?
Почему так быстро меняешь маску мерзавца на доблестного рыцаря?
– И все же… - не унимаюсь я.
– Разве сейчас подходящее время, чтобы переживать о финансах?
Он прав, только я не угомонюсь. Не люблю оставаться в долгу и непременно расплачусь с Артемом. Когда мы вернемся с мамой и Катей в Москву, я устроюсь на подработку, или даже две, если повезет, чтобы потихоньку выплачивать ему долг.
Но замуж за него не выйду.
К счастью, он об этом не заикается.
***
Я жалею о том, что в школьные годы выбрала изучение английского языка вместо французского. Тогда бы могла без труда разобрать неторопливую, плавную речь доктора, спасшего жизнь маме. Приземистый, некрупного телосложения и с явно виднеющейся проседью волос мужчина ведет разговор с Артемом, а тот вкратце пересказывает мне реплики кардиохирурга.
– На данный момент опасность миновала, но существует риск возникновения рецидива и ухудшений, поэтому необходимо пронаблюдать твою маму несколько дней здесь, чтобы исключить угрозу для стабилизировавшегося состояния.
Миниатюрный
Они ведут беседу еще какое-то время. По заверению Артема врач излагает детали предстоящего лечения для восстановления работы сердечно-сосудистой системы, общего укрепления физических показателей, подготовки мамы к нагрузкам, и дает рекомендации по улучшению и ускорению адаптации ее организма к новым условиям.
Я чувствую себя чудовищно жалкой, потому что в силу отсутствия медицинских знаний мало что понимаю… даже элементарно с доктором поговорить не способна. Если бы рядом не оказалось Артема, что бы я делала?
– Спроси, могу ли я навестить ее?
– осторожно потянув брюнета за рукав его рубашки, возвожу умоляющие глаза к его сдержанному лицу.
Он кратко кивает, отворачивается к низкому мужчине и переводит мой вопрос на французский.
– Oui, bien sur,* - напрямую ко мне обращается врач и расплывается в подбадривающей улыбке. Поворачивает голову в сторону Артема и что-то добавляет.
– Он говорит, что твоя мама сейчас спит, и ты можешь пойти к ней.
Я так стремительно делаю вдох, одним глотком набрав полную грудь воздуха, что начинает кружиться голова.
– Я только хочу увидеть ее.
Мне первостепенно важно дотронуться до мамы, почувствовать тепло ее руки, увидеть своими глазами, что показатели на приборе жизнедеятельности стабильны, и она дышит.
На дрожащих ногах из зала ожидания я добираюсь до хирургического отделения на пятый этаж - предпоследний, где размещают пациентов. Артем оставляет меня, чтобы сопроводить доктора в неизвестном направлении.
У меня все внутри переворачивается, сжимается и замирает, когда я открываю дверь, делаю маленькие, боязливые шаги вглубь одноместной палаты с белыми стенами, потолком и полом. В центре стоит кровать, меняющая положение с помощью пульта управления, а на ней лежит мама, переодетая в медицинскую сорочку, с воткнутым в вену катетером. По трубке, тянущейся к инфузионному устройству, течет прозрачная жидкость.
Она совсем не реагирует на звук моего голоса, не просыпается, как бы ни звала, и это к лучшему, потому что, не выдержав наплыва эмоций, я вновь ныряю в этот ураганный вихрь и лью слезы, прижавшись щекой к ее неподвижной руке.
Так и засыпаю с ощущением маминой теплоты, и меньше всего мне хочется, чтобы кто-то нас тревожил. К сожалению, это становится неизбежным, посторонние звуки буквально выталкивают меня на поверхность сознания, и я смаргиваю остатки дремоты, чтобы разглядеть виновника своего пробуждения.
Конец ознакомительного фрагмента.