(не)жена для бандита
Шрифт:
Но сдержал себя. Снова. Я — не животное, не Хан, и не те придурки, которые насиловали мою сестру всю ночь. Я пользуюсь только той любовью, которую могу купить. А эта девушка мне не по средствам, и я сейчас говорю не о деньгах…
— Правда, я думала уйти, — она на одну секунду широко улыбнулась, продемонстрировав ряд жемчужных зубов, и тут же снова приняла смиренный вид. — Но твой охранник не дал.
Она помолчала, ожидая, что я прокомментирую ее глупое решение сбежать через забор после моего страстного, жгучего поцелуя, когда все внутри сорвалось с места и прорвалось
— Ты знаешь…он ведь настоящий дог, — Наташа ухмыльнулась, не обращая внимание на то, что сейчас ее беседа превращается в монолог, а я становился только восхищённым зрителем главной примы театра. — Я сорок минут кралась к забору через кусты, даже занозу где-то успела посадить, а он посветил на меня своим фонариком, и даже слова не сказал.
Она посмотрела в темное окно, где уже скоро должен был забрезжить разноцветными красками рассвет.
— Но я все поняла и приняла. Я — не пленница, ты прав. Просто ожидающая своей очереди девушка…
Кажется, она имела в виду что-то другое, говоря эту фразу, потому что вдруг посмотрела на меня с затаенной болью и серой печалью.
— Но, — тут же взяла себя в руки, не давая мысли развиться и прийти к каким-то выводам, улыбнулась и даже выпрямилась, став немного выше. — Теперь все будет иначе, правда?
Наташа не стала ждать, пока я кивну в ответ. Она посмотрела на свои новые туфли, подобранные в цвет платью. Высокий каблук, но не такой убийственный, какой она носила прежде.
— Кстати, — сказала негромко она, не поднимая глаз. — Все хотела тебе сказать: спасибо тебе за все.
Она качнула ножкой, демонстрируя изящную лодыжку, закованную в черную кожу ремня.
— Понимаю, что ты делаешь для меня…Может быть, не все, но…
Она тяжело вздохнула.
— Трудно говорить вот так, вживую. В моей голове эти слова звучали куда более правдоподобно и искренне… — Она облизнула нижнюю губу юрким язычком и мне пришлось сжать ладонь в кулак в кармане, чтобы не броситься прямо сейчас на нее, и не повторить свой тупой и печальный опыт недельной давности.
— Ты спас меня от Олега, — она подняла глаза вверх, видимо обдумывая, как должна себя чувствовать при упоминании человека, предавшего ее дважды, и покусившегося на ее жизнь. — Спасаешь сейчас от своей же…банды…ой, а я правильно говорю? Банды же, да? — не к месту хихикнула она. — Ну и сейчас делаешь все для того, чтобы у меня была своя жизнь. Другая. Новая…
Она подошла чуть ближе.
— Я все это понимаю. Ценю. Спасибо.
— Я тебе должен. Ты — мне, я — тебе, — вытащил руку из кармана и дотронулся до ее запястья. Она вздрогнула. — На том свете у меня не будет долгов.
29
Я подошла ближе, планируя выйти из комнаты и внутренне вздрогнула, когда оказалась рядом — меня буквально поработил его влекущий, сильный, приятный аромат мороза и хмеля, — парфюм, смешанный с чем-то настоящим, мужским, стабильным и монолитным. Амир дотронулся до моего запястья, и я сглотнула, когда представила вдруг, что эти длинные, сильные, умелые пальцы могут пройти по моей руке, по телу, ошпарить кожу прикосновением и заставить умирать от восторга…
Он опустил руку, и мне показалось, что все тело затопила настоящая волна разочарования, даже горло немного сжало от этого ощущения.
Но…от чего оно? Черт, мне не нужны никакие отношения, тем более, отношения на одну ночь с бандитом, с тем, у кого руки в крови, с тем, кто, между прочим, убил человека на моих глазах. Человека, которого я знала и в далеком прошлом любила…
Как все запутанно, запущенно…
В полном молчании мы вместе спустились на первый этаж, где я приготовила прощальный ужин — расставила тарелки, приглушила свет, зажгла свечи. Повернулась, чтобы поймать свое отражение в темном вечернем окне, но замерла…
Амир оказался так близко, что буквально опалял своим горячим дыханием плечо, топил в своем глубоком черном взгляде, заставлял плавиться от предвкушения чего-то настоящего, ясного, громкого и глубокого.
Я ощущаю злость на него, на себя, за эти чувства, но его присутствие рядом буквально взрывает фейерверки в моем мозгу, моем сердце…
Он протянул руку и двумя пальцами ухватил меня за запястье, притянул к себе, не говоря ни слова. Я напряглась, и он, уловив это, нахмурился, отпустил мою руку, но я не дала ему отстраниться.
Сама сделал первый шаг.
И тут же он, резко выдохнув и ругнувшись сквозь сжатые губы, схватил меня за талию, буквально впечатал в себя. Его горячее тело разбудило во мне все инстинкты, и внутри разгорелся настоящий пожар.
Мужчина неторопливо прикоснулся губами к моим, и напрягся на секунду, ожидая моей реакции, однако я надавила, и тогда Амир издал гортанный звук, от чего мое тело покрылось мурашками — я буквально прочувствовала в одно мгновение силу его влечения, его желания, и поняла, что оно совершенно не уступает моему…
Его губы целовали мои до тех пор, пока я не приоткрыла их, и тогда он усилил свой напор, толкнулся языком внутрь, углубил его, страстно, жестко, собственнически. Мое тело горело в настоящем, невероятно жарком огне, а его руки начали путешествие по моему телу, сминая, оставляя клеймо принадлежности там, где проходили горячие ладони…
Наш поцелуй оказался настолько невероятным, что я буквально потерялась во времени и пространстве. Мы словно провалились в черную дыру, оказались в настоящем космосе, где взрывались и появлялись сверхновые звезды.
— Ты должна стать моей, — выдохнул он в мареве этого жара. — Если ты не станешь моей, не достанешься никому…
В ответ я закинула на него свои руки, прижимаясь всем горячим, горячечным телом, понимая, что растворяюсь в этой невероятной агонии страсти, сдаюсь на милость победителя, и нисколько не жалею об этом, а, напротив, желаю, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась…
30
Телефон жужжал не переставая, и первой реакцией было вышвырнуть его к черту, послать всю мою жизнь туда, где она и должна была быть — в самый темный ад.